— Что пишут? — спросил вошедший Георг, сразу же заглянув мне через плечо.
— Новостники говорят, что у Билла пропал голос. Поклонницы во всем обвиняют менеджеров…
— Слава богу, что не нас, — выдохнул Густав.
— …истерят, строят догадки, говорят, что вчера он уже был никакой. Кстати, вас все равно обвиняют. Но это так… Истерика очередная. Видео нет…
— Зачем тебе? — Георг лег рядом. Пододвинулся вплотную, чтобы было лучше видно. Мне стало тепло. Интересно, почему номера ребят всегда теплые, а я в своих вечно мерзну?
— Хочу посмотреть.
— Тебе Густав все рассказал. Ты ему не веришь?
— Скажем, у меня скрытая форма мазохизма. Маркус считает, что это не ларингит. Подозреваю, что завтрашняя поездка в Лиссабон будет пустой тратой времени и денег.
— Да завтра еще будет не страшно… — вздохнул Густи. — Послезавтра будет весело. Если Билл не выйдет на сцену, нас там проклянет тысяч двадцать народу.
— Ты веришь в проклятия? — на полном серьезе приподняла я бровь, сжав губы, чтобы не рассмеяться.
— Угу, — кивнул он. — А еще я очень люблю журналистов. Сплю плохо, пока о себе что-нибудь в газете не прочитаю.
— Кстати, ты в курсе, что женат и у тебя есть ребенок? — спокойно спросила я.
— Вот сволочь! — оживился Георг, пихнув друга. — Опять ничего не сказал.
— Сам такой, — огрызнулся Густав и перевернулся на живот, прилипнув ко мне с другого бока. Я прям как бычок — смоляной бочок, все ко мне норовят придвинуться и обязательно вплотную.
— Сейчас кто-нибудь войдет, а тут три такие задницы кверху, — хихикнула я.
— Чего пишут-то? Переводи, — ухмыльнулся Георг, кивнув в монитор.
— Истерят все и строят какие-то мрачные прогнозы. Большие надежды на концерт в Лиссабоне, — резюмировала я.
— А давайте выпьем? — предложил он.
Густав покосился на него неодобрительно. Я кивнула. Надо выпить, потому что напряжение такое, хоть на стену лезь. Георг дотянулся до телефона на тумбочке и заказал для нас ужин и выпивку.
Через полчаса к нам присоединился мрачный Том. Подоспел как раз вовремя. Мальчишки еще ржали, что он придет сразу же, как только принесут поесть. У него на еду отменных нюх. Когда все тарелки были разобраны, и мы, глотая слюни, собрались приступить к трапезе, дверь распахнулась и на пороге, как и было предсказано, возник недовольный Том. Густи взглядом указал на стоящую на столе тарелку. Я налила сок в его стакан. Георг деланно проворчал:
— Ну, вот вечно тебя ждать надо. Остыло уже все.
Том состроил противнейшую рожу и… улыбнулся.
— Билл не звонил тебе? — спросил с надеждой.
Я грустно покачала головой.