В аэропорту Хейген настоял, чтобы Джонни не провожал его дальше и не задерживался, а тут же уехал, не дожидаясь вылета самолета.
Джонни вернулся обратно, к своей первой жене. Джинни удивилась его возвращению, но ему не хотелось никуда больше ехать, пока не приведет в порядок мысли. Он понимал, что каждое слово, сказанное Хейгеном, имеет значение. Понимал, что этот разговор полностью изменит всю его жизнь и судьбу. Он взошел на голливудское небо яркой звездой, но звезда его угасла, хотя он все еще оставался молодым — ведь тридцать пять для мужчины не возраст. Однако что толку — его сбросили со счетов, и не надо строить иллюзий и обманывать ими самого себя. Даже «Оскар» его не спасет — не вернет же он ему голос?
А что может сулить еще Голливуд бывшей знаменитости? Второстепенные роли, съемки в малозначительных картинах, ни имени, ни славы, ни реальной власти. Та умница, что отказала ему вчера, решилась бы она вести себя так холодно и равнодушно, будь он на вершине карьеры?
Но имея за спиной поддержку дона, можно достичь настоящих высот. Стать одним из королей Голливуда, чья власть не зависит ни от голосовых связок, ни от настроения почтеннейшей публики. Джонни улыбнулся. Черт возьми, здесь он сможет стать даже почти что доном — при желании, разумеется. А с доном никаким королям не сравняться.
Хорошо бы пожить у Джинни недельки три. Или месяц. Он каждый день ездил бы с девочками кататься, пригласил бы к себе ближайших друзей. Пить бы бросил, курил меньше, вообще пора заняться собой всерьез. Может, и голос еще вернется к нему? А при голосе, да с финансовой поддержкой дона, никому его не сокрушить.
Он и в самом деле станет одним из королей — на американский манер, разумеется. И создаст свое королевство, в фундамент которого будут заложены не голос и талант, а деньги и тайная мощь.
Джинни привела гостевую комнату в полный порядок по молчаливому уговору с ним. Они не будут жить вместе, как муж с женой, разбитый кувшин не склеить. Но почему бы им не жить под одной крышей? В свое время голливудские сплетники и киноманы всю вину за разлад в семье возлагали исключительно на Джонни Фонтейна, но если поразмыслить, ее вина тоже была, и ничуть не меньшая. Сейчас они оба осознавали это. Самому Джонни, когда он стал популярнейшим певцом и кинозвездой, радостью любого музыкального фильма, и в голову бы не пришло, что можно бросить жену и детей. Он был слишком итальянцем для этого. А итальянцы ставят семейный очаг превыше всего. Конечно, он изменял жене, да и как можно не изменять при его работе и бесконечных искушениях? Нельзя же допустить, чтобы его заподозрили в отсутствии мужественности! Хотя он не отличался мощным сложением и скорее был хрупок, чем атлетичен, с женщинами у него все держалось на искренней восторженности и неутомимости, присущей многим мужчинам с романской кровью. В каждой новой красотке Джонни открывал массу прелестей. Одни казались девичье-невинными, столь нежными и воздушными, что страшно было коснуться даже кончиками пальцев. Но едва пальцы все-таки прикасались к этим эльфам, под ними неожиданно оказывалось пышное и упругое тело, полное томной неги. Контраст между утонченными чертами лица и восхитительно-тяжелой грудью приводил Джонни в полный восторг. Но не менее нравились ему и красавицы, воспламенявшие с первого взгляда, которые, казалось, всем своим видом олицетворяли желание — а в действительности оказывались девственными, и чтобы выяснить это, требовалось провести не один час в любовных сражениях.