Джонни Фонтейн разыскал его не без труда.
— Ну, как тебе, старичок, этот кинобардачок? — посмеиваясь, спросил Джонни.
Нино ухмыльнулся в ответ:
— Такого без разгона не придумаешь. Вернусь домой — расскажу всем, как Диана Данн меня поимела.
Джонни расхохотался в голос:
— О, она чрезвычайно изобретательна. Еще кое-чему и тебя научит. У себя дома она раскованнее. Пригласила к себе домой или на чем вы порешили?
Нино сказал задумчиво:
— Да нет, я засмотрелся на экран. Фильм-то вроде приличный получился.
Улыбка сползла с лица Джонни:
— Послушай, тут шутки плохи. Эти дамочки здесь заправляют всем на свете. Нельзя ссориться с Дианой Данн. Тоже мне чистоплюй! За такими уродинами таскался, что во сне увидишь — не проснешься, а здесь капризничаешь.
Нино пьяно взмахнул рукой с полным бокалом и громогласно заявил:
— Те-то уродины, а эти — нелюди.
Диана Данн обернулась на звук его голоса. Джонни немедленно послал ей обольстительнейшую из улыбок и приветливо помахал бокалом, будто пил в ее честь.
— Ну, ты дуболом деревенский, — тихонько сказал он Нино.
— Да какой уж есть, — подтвердил Нино, нарочито строя пьяные рожи.
Джонни прекрасно понял, что Нино не столько пьян, сколько притворяется, потому что с пьяного взятки гладки, и наговорить в таком виде можно куда больше, чем дозволено трезвому. Он прижал к себе Нино и грубовато пошутил:
— Хитрый, мошенник, подписал контракт на год и знаешь, что он железный. Куда мне теперь деваться? Уволить-то я тебя не могу.
— Ты не можешь меня уволить? — тем же пьяным голосом спросил Нино, лукаво посмотрев в глаза другу.
— Не могу, — ответил Джонни.
— Тогда клал я на тебя с прибором, — выразительно сказал Нино.
Джонни от неожиданности остолбенел, потом немедленно озверел. Нино наблюдал за ним с беззаботной улыбкой. Но последние годы все-таки многому научили Джонни Фонтейна, а падение с вершин славы сделало его более чутким. Во всяком случае, он смог поставить себя на место Нино и понять, почему его бывший товарищ по детским забавам и юношеским устремлениям не пытался до сих пор ухватить за хвост жар-птицу удачи, а наоборот, собственными руками сразу же уничтожал возникший шанс сделать карьеру. Не в характере Нино было платить компромиссами за улыбки фортуны, и все попытки Джонни направить его по накатанному пути встречали со стороны Нино только отчаянное сопротивление. Джонни ухватил друга за рукав и поволок на воздух. Нино едва держался на ногах. Джонни приговаривал утешительно:
— Ничего, малыш, без баб перебьемся. Петь будешь исключительно для меня, а я не стану мешаться в твои дела. Живи, как считаешь нужным. Ладушки? А петь для меня будешь, потому что сам я больше не могу. Кто-то должен петь, понимаешь, Нино?