Сестра сдалась:
— Трубки можно не отсоединять, они передвигаются вместе с кроватью.
— А где есть свободная палата? — шепотом спросил Майкл.
— В конце коридора, — также шепотом ответила сестра.
Вдвоем они проделали все очень быстро и ловко, за какую-то минуту.
— Побудьте здесь с ним, — сказал Майкл сестре. — В коридоре у столика куда опаснее. Скоро подойдет помощь.
Голос отца, хрипловатый, но полный жизни, окликнул его:
— Это ты, Майкл? Что случилось?
Майкл наклонился к постели, взял руку отца в свою:
— Да, это я, отец. Не бойся. Только послушай меня — лежи тихо и не отзывайся, если кто-то позовет. За тобой охотятся, понимаешь? Они хотели бы убить тебя, но я здесь, и ты не бойся ничего.
Одурманенный транквилизаторами, дон Корлеоне не вполне осознавал, что происходит. Но преодолевая боль, он благодарно шевельнул губами, попытавшись сказать своему младшему сыну:
— Да чего мне бояться? С тех пор, как мне исполнилось двенадцать, всегда находится кто-то, кто хотел бы меня убить.
Французская клиника, где лежал дон Корлеоне, была небольшая, частная, с одним-единственным входом. Майкл из окна осмотрелся. Улица по-прежнему была пустынной, ни прохожих, ни автомобилей. Попасть в здание можно было только поднявшись по центральной лестнице.
Понимая, что времени в обрез, Майкл стремительно выбежал из палаты и бегом пролетел все четыре пролета — до парадных дверей. Выглянул во двор. На стоянке тоже машин не было, даже санитарных.
Майкл вышел из широких дверей на тротуар и закурил. Пальто он распахнул и встал под светлый круг уличного фонаря, чтобы его могли узнать. И его действительно сразу узнали: молодой человек в куртке от военной формы, появившийся со стороны Девятой авеню, направился прямо к больнице и остановился перед Майклом. Его лицо под копной черных волос показалось смутно знакомым младшему Корлеоне. Под мышкой у парня был пакет. Он переложил пакет в левую руку, а правую протянул Майклу:
— Вы, верно, не можете вспомнить меня? Я Энцо, помощник пекаря Назорини и его зять. Я всю жизнь буду благодарен вашему отцу — ведь он помог мне остаться в Америке.
Майкл пожал ему руку. Теперь он признал Энцо.
— Я пришел навестить Крестного отца и выразить ему свое уважение, — продолжал Энцо с сильным итальянским акцентом. — Но боюсь, что уже поздно. Меня, наверное, не пропустят?
Майкл с улыбкой покачал головой:
— Не пустят, но это неважно, дону будет приятно. Я передам ему, что ты приходил.
Шум мчавшейся на большой скорости машины заставил Майкла насторожиться. Он сказал Энцо:
— Ты шел бы отсюда поскорее, друг, — и обвел жестом двор и улицу. — Здесь того и гляди начнутся всякие безобразия. А тебе не стоит близко знакомиться с полицией.