Бездна над ним сияла немигающими звездами. Одна из светящихся точек была Землей. Которая — он не знал.
Служебный люк обнаружился в естественном скальном выступе, ферритовая колея серебрилась в темноте. Крякнув, Миллер с тележкой, миной и собственным измотанным телом одолел поворот, и гравитация вращения снова перетекла ему в подошвы, вместо того чтобы разгибать колени и спину. Голова закружилась. Он набрал код, и люк открылся.
Эрос лежал перед ним, темнее пустого неба.
Он сквозь скафандр настроил терминал на связь, вызвав Холдена — в последний раз, как он полагал.
— Миллер, — почти тотчас же ответил Холден.
— Я вхожу, — сообщил он.
— Подожди. Слушай, мы могли бы устроить автоматическую тележку. Если «Роси»…
— Да, но ты же понимаешь. Я уже здесь. И мы не знаем, какую скорость способен развить этот сукин сын. Есть проблема, ее надо решать. Так у нас принято.
Холден и без того почти не надеялся. Проформа. Жест и, подумал Миллер, может быть, даже от души. Он пытается спасти всех — праведник до последнего.
— Понимаю, — наконец проговорил Холден.
— Вот и хорошо. Так, после того как я взорву ту чертовщину внутри?..
— Мы обдумываем возможность аннигилировать станцию.
— Хорошо. Не хотелось бы тратить силы даром.
— Ты… я мог бы что-то для тебя делать? Потом?
— Нет, — сказал Миллер, и Джули возникла рядом, волосы плавали вокруг головы, словно под водой. В них сияло больше звезд, чем было на самом деле. — Постой. Да. Пара дел. Родители Джули. Они возглавляют торговое предприятие «Мао — Квиковски». Они заранее знали о войне. Они наверняка связаны с «Протогеном». Постарайся, чтобы это не сошло им с рук. И если их увидишь: скажи, я жалею, что не успел найти ее вовремя.
— Сделаю, — сказал Холден.
Миллер присел в темноте. Что-то еще? Должно ведь остаться что-то еще? Послать весточку Хэвлоку? Или Мусс? Или Диого и друзьям из АВП? Но ему нечего было им сказать.
— Ладно, — произнес наконец Миллер. — Тогда все. Приятно было с тобой работать.
— Мне жаль, что так обернулось, — сказал Холден. В его словах не слышалось извинения за дела и поступки, за выбор и отказ.
— Угу, — сказал Миллер. — Но ты не мог по-другому, верно?
Ни один из них не нашел слов для прощания. Миллер отключил связь, вывел и запустил установку программы, полученной от Наоми. Пока она инсталлировалась, он снова поймал волну Эроса.
Тихий шорох, будто ногтем ведут по бесконечной бумажной полоске. Он включил фары тележки, темный вход окрасился промышленной серой краской, тени шмыгнули по углам. Его Джули стояла в луче фар, как на сцене, свет прожектора освещал и ее, и все, что было у нее за спиной, — почти иссякший призрак долгой мечты. Он снял тормоз, подтолкнул тележку и в последний раз двинулся внутрь Эроса.