Смирнов оставил на земле автомат и пошел за Лысенко странной приплясывающей походкой.
Дальнейшее Белоконь видел вполне четко – предрассветная мгла уже стала рассеиваться.
Смирнов был от Лысенко в паре метров, когда борец резко развернулся, расставил руки и прыгнул на разведчика. Смирнов попытался ударить его в солнечное сплетение, но Лысенко поймал его руку в захват, дернул на себя и завернул ее разведчику за спину – из раскрывшейся ладони выпал нож. Однако Смирнов таки умудрился вцепиться борцу в волосы и освободить руку, но в следующий момент Лысенко уже взял в захват его шею. Смирнов поднял борца на себе и рухнул на спину, в очередной раз освободившись из смертельных объятий. Он на четвереньках отпрыгнул в сторону и поднялся, когда Лысенко бросился ему под ноги. Смирнов вновь упал на борца – на этот раз раздался явственно слышный в рассветном воздухе стон. Стонал Лысенко – Белоконь понял это, когда Смирнов встал над скорчившимся телом. Разведчик рывком выдернул нож из бока Лысенко и вогнал его борцу под лопатку.
Схватка продолжалась не больше тридцати секунд – Белоконь не успел вмешаться. Да и не на это он рассчитывал, когда поручил Смирнову разобраться.
Смирнов некоторое время шипел и матерился. Потом как-то разом успокоился.
– Если я победил в честной схватке чемпиона УССР, – сказал Смирнов, разминая вывихнутую руку, – значит, я теперь чемпион над всеми хохлами? Если по совести-то, а?
– Если по совести… – сказал Белоконь, подходя поближе, – то чемпионы борются без ножей, Миша.
– В спорте – оно конечно. А это – война.
– Значит, и спортивный титул тебе ни к чему.
– Ну вот, а я ведь жизнью рисковал. А мог бы просто ножичком бросить – результат был бы тот же… Дерни за кисть, – сказал Смирнов, вытянув руку. – Только резко. Давай!
Белоконь дернул. Разведчик охнул и пошевелил рукой.
– Кажется, встала косточка на место, – сказал он. – Старею я, Конский. Раньше я бы такого Лысенку, язви его в душу, сразу скрутил. А сейчас… Форма уже не та.
– Так и он был сильно не в форме, – возразил Белоконь.
– Я бы так не сказал.
– Давай лучше решим, что теперь делать.
– А что тут решать? Решать, Конский, нечего. Для начала закинем-ка мы его на камушек. Пусть птичек кормит. Там их и так предостаточно, так что закапывать уже бессмысленно.