– Стоять! Назад! Еще шаг – и стреляю!
Белоконь замер на месте. В проходе стоял особист с направленным на него автоматом.
– К капитану госбезопасности Керженцеву! – сказал Белоконь твердо.
– Назад!
– Вестовой от генерала Никольского!
Особист растерялся.
– Но там же штрафники, – сказал он неуверенно, – там их позиции…
– Я похож на штрафника?
– Да.
– И тем не менее я не из этого батальона.
– Почему тогда оттуда идешь?
– А к вам по-другому хрен доберешься. Закрылись со всех сторон, язви вас в душу!
Часовой оторопело замолк. Чтобы подтолкнуть его к принятию решения, Белоконь сказал:
– Смотри, красный воин, я беру свой автомат и медленно кладу его на бруствер. Видишь?
Белоконь вытянул над траншеей руку с оружием и положил автомат. Брустверов в этом промежуточном окопе не было, но это было и не важно.
– Теперь, – сказал Белоконь грозным звенящим голосом, – немедленно позови Керженцева. Пусть идет прямо сюда, я буду его ждать. Скажи, что это насчет Прохоровой. Запомнил?
– Так точно. Но прямо сюда… Может быть…
– Никаких «может быть». Пусть идет сюда, здесь тихое место, которое как раз подходит для разговора. И проследи, чтобы нам не мешали. Меня послал Роман Федорович Никольский, – добавил Белоконь для верности. Каждое слово он будто вбивал особисту в голову. – Он генерал-майор и старший майор госбезопасности. Ты слышал о Никольском?
– Так точно.
– Выполняй.
– Есть!
Когда часовой исчез, Белоконь едва не съехал на дно траншеи. Он сам не понимал, как только что мог говорить так четко и убедительно, в голове были винегрет и туман. Белоконь оперся руками о бревенчатую стенку и положил на нее тяжелую голову.
Через пару минут появился Корж. Он был один. Входить в траншею капитан госбезопасности не спешил, стоял снаружи.
– Вештовой от Никольшкого? – сказал он, заметно шепелявя. – Я шлушаю.
Как только Белоконь услышал этот голос, к нему вернулись и уверенность, и злость.
– От Никольского, – подтвердил он, не поворачиваясь к Керженцеву. В профиль Корж точно не узнает человека, наградившего его этой особенностью речи. – Вам пакет и устное послание.
Белоконь вынул из внутреннего кармана своего бесцветного из-за грязи комбинезона одно из писем Люси.
– Иди шюда шо швоим пакетом.
– Виноват, товарищ капитан госбезопасности. Меня заставили здесь разоружиться. Вооружиться обратно? – Этот явный бред Белоконь посылал в пространство уверенным металлическим голосом. – К тому же снаружи могут быть сторонние наблюдатели, лишние уши, а сведения сугубо секретные. Это лучшее место, какое можно было найти.
– Пгишем шдешь пго… Пгохагава? – спросил Керженцев. Белоконю пришлось подумать, прежде чем он распознал все слова в фразе.