Белоконь начал было рассказывать про пушки, снаряды и транспорт, но полковник его остановил.
– Не узнаешь? – Он указал головой на раненого.
– Никак нет, – ответил Белоконь.
Там лежал незнакомый старлей из пушкарей.
– Это Еремин, – сказал Дубинский.
Уперев винтовку в землю, Белоконь наклонился над артиллеристом. В чертах раненого мелькнуло что-то знакомое, но лишь на секунду.
– Полгода в одной батарее, – прошептал Белоконь, – а сейчас не узнал…
Санинструктор стала собирать сумку.
– Нежилец, – сказала она с отсутствующим видом.
Смирнов тронул ее плечо и указал на сержанта.
– Рита, удели немного внимания этому бойцу. Он смертельно ранен.
Девушка подтянула к Белоконю кастрюльку с мутной водой и снова откупорила бутыль с йодом. Белоконь стащил с себя гимнастерку. Сколько-нибудь серьезных повреждений на его торсе не было – лишь глубокие ссадины и наливающиеся синяки. Но Риту это, похоже, не волновало. Она просто обтирала кожу мокрой тряпкой и намазывала ее йодом. Сержант решил, что в прошлой, довоенной жизни Рита вполне могла быть маляршей.
Пока санинструктор работала с ним, как с забором, который нужно побелить, Белоконь смотрел на ее лицо. Сейчас оно напоминало восковую маску – наружу не проступала ни одна эмоция. Веки припухли, будто девушка долго плакала. Впрочем, здесь, в пыли и зловонии вместо воздуха, глаза каждого второго были так же налиты кровью.
Полковник тем временем закурил, воспользовавшись трофейной зажигалкой, и угостил Смирнова, который расположился с ним рядом.
– Нас прижали к Дону, – сказал Дубинский. – Это был наш последний шанс прорваться – с этой стороны.
– И мы его проворонили, – отозвался Смирнов.
Полковник немного помолчал. Потом продолжил:
– Знаешь ведь, что на западном берегу оставалась какая-то пара дивизий? Основные армии фронта уже за рекой.
– В первый раз слышу, товарищ полковник.
– Кукушкины конспираторы… – сказал Дубинский сквозь зубы. – А как тебе объяснили, за что медаль и внеочередное звание?
– Не такое уж внеочередное. Капитаном я уже был, потом разжаловали. А сейчас… Объяснили, как обычно – за успешно выполненное задание.
– Как обычно, да? Эх, кладем разведчиков, а они ни ухом, ни рылом, за что помирают…
– За Родину, – твердо сказал Смирнов. – Разведчики погибают за свою Родину. Иначе и быть не может.
Рита закончила красить спину Белоконя и распорядилась:
– Штаны долой.
– Там может быть серьезное ранение, – зачем-то предупредил сержант.
– Срезать штанину?
– Не надо, стяну так.
По сантиметру отрывая ткань от ног, он опустил свои изорванные бриджи.
Вокруг стонал и вскрикивал полевой госпиталь. Загруженный под завязку грузовик с мертвецами уехал и воротился пустым. Все были слишком заняты собой – одни умирали, зычно проклиная все на свете, другие уходили на тот свет тихо. Посреди этого пекла Белоконь стоял перед девушкой со спущенными штанами и глупо краснел.