Еще вчера она была уверена, что он заслуживает ее внимания.
София заскучала, ведь Каро вышла замуж, а Маркем собирался надолго уехать с Джоном и его сыновьями в Америку. Самое приятное лекарство от скуки — хороший любовник, но это должен быть милый человек, который не станет совать свой нос, куда не следует.
— Дал пищу для злой иронии, лорд Руан? Порицание и сплетни неотступно сопровождают нас по жизни.
— Но редко приводят к таким быстрым последствиям.
— Общественное порицание должно быть хорошо подготовлено и должно опираться на реальные факты. Тогда сатира бьет прямо в цель.
— Что вы считаете определяющими факторами, леди Далби? Насколько сатира искусна? Или своевременна? Или умна?
— Важен результат, лорд Руан. По-моему, я ясно выразилась.
Лорд Руан едва заметно улыбнулся, его зеленые глаза изучали ее лицо. Ну и пусть себе изучает. Она это выдержит и глазом не моргнет. Только бы хватило сил.
— Полагаю, вам тоже приходилось фигурировать в сатирических листках? — спросил он.
— Вы полагаете? Значит, вы не уверены в этом? — парировала она.
Он улыбнулся и кивнул:
— Сдаюсь. Я знаю, что однажды вас жестоко высмеяли и публично осудили. Не думаю, что это приятное испытание.
— Это вопрос, лорд Руан? Сочту это вопросом, потому что я нахожу сатиру забавной, особенно если она касается меня. Разве это не смешно? Мой дорогой, — сказала она и сжала его руку, — неужели вам не приходилось испытать нечто подобное? Как человеку с вашей репутацией, большому любителю приключений удалось избежать порицания общества?
— Я должен чувствовать себя обделенным? — спросил он, явно собираясь усмехнуться.
— Это вам решать, — сказала она, — но запомните, стоит вам совершить что-нибудь необыкновенное или предосудительное, что угодно, выходящее за рамки дозволенного, вас обязательно высмеют и осудят, будьте уверены.
София играла с ним, он наслаждался и принимал правила игры. Неожиданно его взгляд скользнул в сторону Маркема, который что-то оживленно обсуждал с Джоном и его сыновьями, ей тоже бросилось это в глаза, но когда Руан вновь посмотрел на Софию, вся его игривость испарилась без следа. Какая жалость.
— Ему все известно, София. А вы знали, что он знает?
— Да, — ответила она и взглянула ему в глаза, желая показать, что она не сломлена, что в ее мире все в порядке.
Руан кивнул и опустил глаза — в мерцающем свете свечей пол казался почти черным и блестел, как озеро в лунном свете.
— Я был свидетелем тех событий. И помню, как издевались над вами, над Уэстлином, Даттоном, Мелверли. — Он поднял на нее зеленые глаза, обрамленные черной бахромой густых коротких ресниц под прямыми, как стрелы, бровями. — Я видел, что они с вами сделали. Это было так давно, и вы были слишком молоды.