Вытянув немного голову, он видел сквозь гирлянду лиан все три неровно расположенные по слегка изогнутой линии бунгало. На перилах самого отдаленного из них висело теплое одея ло, рисунок которого выступал с чрезвычайной отчетливостью Рикардо различал мельчайшие клеточки. На земле перед крыль цом пылал яркий костер из сухих веток, и под лучами солнца трепещущее пламя побледнело так, что стало почти незамет ным; это было только слабое розовое сияние под легким стол бом дыма. Педро склонил над костром свою обмотанную белы ми тряпками голову и взъерошенные пучки своих волос. Эту повязку наложил сам Рикардо после того, как проломили эту огромную, шершавую голову, которой странное существо покачивало, как мертвым грузом, двигаясь по направлении к крыльцу с маленькой сковородкой в своей огромной, косматой лапе.
Да, Рикардо было видно, и вблизи, и вдали, все, что только можно было видеть. У него было превосходное зрение. Его взгляд не мог проникнуть только под низкую крышу бунгало, сквозь продолговатое пятно открытой на веранду двери. Это было невыносимо! Рикардо чувствовал себя оскорбленным Женщина, несомненно, должна выйти. Почему бы ей не выйти сейчас? Не мог же негодяй, выходя из дому, привязывать ее к ножке кровати?!
Никто не показывался. Рикардо оставался неподвижным, как покрытые листьями лианы, спадавшие благодетельной занавеской с огромной, искривленной ветки, протянувшейся футов на шестьдесят над его головой. Даже веки его не двигались, и его неподвижный, пристальный взгляд придавал ему задумчивый вид кота, созерцающего огонь, сидя на коврике перед камином. Но что это? Уж не сон ли? Прямо перед собой, в ярком свете, он видел белую блузу или куртку, синие штаны, пару голых желтых икр, длинную тонкую косу…
— Проклятый китаец! — пробормотал он, совсем пораженный.
Ему казалась, что он ни на минуту не отводил взгляда, а между тем Уанг торчал посреди поляны, не показавшись до того ни с правой, ни с левой стороны дома, не свалившись с неба и не вышедши из-под земли. Он, как юная девица, занимался срезыванием цветов. Шаг за шагом материализовавшийся таким странным способом китаец наклонялся над грядками, у подножия веранды; потом, самым банальным образом, скрылся со сцены, взойдя по ступенькам и исчезнув в темноте открытой двери.
Только тогда желтые глаза Мартина Рикардо утратили свою страстную пристальность. Он понимал, что ему пора уходить. Этот букет цветов, вошедший в дом в руках китайца, по-видимому, предназначался для накрытого к завтраку стола. По-видимому…
— Я покажу тебе цветы, — проворчал он угрожающим тоном. — Погоди немного!