— Глупость этого субъекта так велика, что она становится чудовищной, — проговорил вполголоса Гейст.
Его мысли невольно уносились к молодой женщине, бродящей по лесу, одинокой, испуганной. Увидит ли он ее когда-нибудь? Эта мысль едва не лишила его хладнокровия. Но мысль о том, что она, без сомнения, спасется от этих негодяев, если будет следовать его наставлениям, вернула ему немного спокойствия. Они не знали, что остров населен, и, покончив с ним, слишком торопились бы удалиться, чтобы преследовать исчезнувшую женщину.
Гейст представил себе все это с быстротою молнии, как думаешь в минуту опасности. Он с любопытством разглядывал мистера Джонса, который ни на секунду не сводил глаз со своей будущей жертвы.
Гейст почувствовал, что этот отщепенец высших кругов был безжалостным и совершенно закоренелым негодяем. Он вздрогнул, когда раздался звук голоса мистера Джонса:
— Было бы совершенно бесполезно говорить мне, например, что ваш китаец сбежал с вашими деньгами. Человек, который живет на необитаемом острове вдвоем с китайцем, старается так хорошо спрятать свои сокровища, чтобы сам черт…
— Очевидно, — пробормотал Гейст.
Мистер Джонс принялся снова вытирать левой рукой свой костлявый лоб, свою тощую шею, свои похожие на лезвия бритв челюсти, свой острый подбородок. Голос его дрожал. Он принял еще более зловещий вид, словно злобный и бессердечный труп.
— Я понимаю, в чем вы хотите меня уверить, — вскричал он, — но не слишком полагайтесь на свою изобретательность. Вы не производите на меня впечатления особенно изобретательного человека, мистер Гейст. Я тоже малоизобретателен. Мои таланты в другом роде. Но Мартин…
— Который в настоящую минуту опустошает мой письменный стол, — прервал Гейст.
— Не думаю. Я хотел сказать, что Мартин гораздо догадливее китайца. Верите ли вы в превосходство рас, мистер Гейст? Я глубоко в него верю. Мартин, например, чрезвычайно ловок в разоблачении тайн вроде вашей.
— Тайн вроде моей? — с горечью повторил Гейст. — Ну, желаю ему получить много удовольствия от всех его открытий.
— Это с вашей стороны крайне любезно, — снова заговорил мистер Джонс, начинавший мечтать о возвращении Мартина.
Невозмутимо хладнокровный за карточным столом, бесстрашный в неожиданной свалке, мистер Джонс чувствовал, что эта несколько своеобразная работа расстраивала ему нервы.
— Не шевелитесь! — крикнул он резко.
— Говорю вам, что я безоружен, — сказал Гейст, складывая руки на груди.
— Я по-настоящему склонен вам поверить, — серьезно проговорил Джонс. — Это странно, — продолжал он задумчиво.