— На такую болтовню нечего отвечать, да?
Шомберг не слушал.
— Я мог бы указать вам другой след, — проговорил он мед ленно.
Потом он замолчал, словно его душила нездоровое волнение, усиленное опасением неудачи. Рикардо слушал со вниманием, но не скрывая некоторого презрения.
— След человека, — судорожно пробормотал Шомберг и снова замолчал, борясь между велениями ненависти и совести.
— Может быть, человека на луне? — усмехнулся Рикардо.
Шомберг покачал головой.
— Во всяком случае, его не опаснее ограбить, чем человека на луне, а искать придется не так далеко. Попробуйте-ка.
Он размышлял. Эти люди, профессия которых заключалось в грабежах и убийствах столько же, сколько в шулерстве, казались самою судьбою предназначенными для проектов мести. Но Шомберг предпочитал не входить в подробности. Он думал лишь о том, что может одним ударом освободиться от тирании бандитов и рассчитаться с Гейстом. Ему достаточно был дать свободу своему естественному таланту клеветника. В данном случае его обычная склонность к скандальным сплетням будет усилена ненавистью, которая, подобно любви, обладает собственным красноречием. Рикардо слушал теперь со вниманием. Шомберг принялся пространно описывать Гейста, разжиревшего от многих лет мошенничества, общественного или частного порядка; это был убийца Моррисона, обманщик бесчисленных акционеров, чудовищное соединение хитрости и бесстыдства, дерзких проектов и просто плутовства, таинственности и ничтожества. Шомберг возвращался к жизни, выполняя свою естественную функцию; кровь снова приливала к его щекам; он становился красноречивым, оживленным, веселым, и его военная осанка снова делалась мужественной.
— Вот правдивый рассказ. Его видели бродящим несколько лет в этой части света и сующим нос в дела всех и каждого, но один я разгадал его с первого взгляда, этого негодного обманщика без принципов, этого опасного субъекта.
— Вы говорите, опасного?
Звук голоса Рикардо вернул Шомберга к действительности.
— О, постараемся понять друг друга, — проговорил он с замешательством. — Это лгун, обманщик, бандит с медоточивой |эечью и слащавой любезностью, один из тех людей, в которых нет ни капли искренности.
Рикардо отошел от стола и шагал бесшумно по комнате. Проходя мимо Шомберга, он оскалил зубы и проговорил: К — А! Гм!
— Какой опасности вам еще нужно? — спросил Шомберг.
Потом небрежным тоном продолжал:
— Я не думаю, чтобы он был из тех, которые дерутся.
— И вы говорите, что он там один?
— Как на луне, — с живостью подхватил Шомберг. — Никто в мире не беспокоится о том, что может с ним случиться. Вы поймете, что он предпочел смирно сидеть, когда зацапал всю свою добычу.