Отдав паспорта, Седов и Полина разместились в лимузине на заднем сиденье. От водителя их отделяло пространство не меньше четырех метров.
Полина спросила у Седова, понизив голос:
— Что это за машина? Такая огромная?
— Почему ты говоришь тихо?
— Не знаю. Вдруг услышит водитель.
— Можешь говорить громко, от водителя мы отделены двумя звуконепроницаемыми стеклами. Это так называемый лимузин, его заказывают обычно в торжественных случаях. Во время свадеб, встреч важных гостей и так далее.
— Заказывают?
— Да. В Америке такие лимузины бывают только наемными.
— Я ужасно себя чувствую. Я ведь ничего здесь не знаю. Я подумала, это машина Чисхолма.
— Нет, это заказной лимузин. Ничего, обвыкнешься. Поживешь в «Уорлдорф-Астории» — и все поймешь.
— Что такое «Уорлдорф-Астория»?
— Лучший отель Нью-Йорка. Рядом с Центральным парком.
— А что такое Центральный парк? Ладно, ты все мне объяснишь потом.
— Обязательно объясню.
По пустому утреннему хайвею до центра Манхэттена, к отелю «Уорлдорф-Астория», они доехали за сорок минут.
Их номера были на четырнадцатом этаже. Войдя в свой «люкс» вместе с Седовым, Полина остановилась у окна.
Начинало светать, и Пятая авеню, за которой открывался Центральный парк, была хорошо видна. Постояв, Полина сказала:
— Как красиво… Я не думала, что Нью-Йорк такой красивый…
— Нью-Йорк очень красивый город. Сама увидишь, когда поднимемся на последний этаж «Всемирного торгового центра».
— А что это?
— Это… Это не объяснишь. Подожди, со временем все узнаешь.
В дверь постучали, заглянул Луи:
— Какие планы?
— Пока никаких, — сказал Седов. — Может, спустимся в бар. Пойдете с нами?
— Нет, я отключен. Алексей, не забудьте позвонить своему сенатору.
— Не забуду. Если что, где вас искать?
— Пока я не найду Синтию, считайте, меня нет. — Феро исчез.
Полина спросила:
— Кто такая Синтия?
— Американская топ-модель Синтия Розуолл.
— Синтия Розуолл… Так я ее знаю. Она ведь выступала в Москве?
— Выступала.
— Это ее фото на обложке «Вога»? Последнего номера? В голубом платье?
— Ее.
— Значит, Луи прибрал ее к рукам?
— Не знаю, кто кого прибрал к рукам. Луи клянется, что влюблен.
— Луи во всех влюблен — сначала.
Покосившись, спросил:
— У тебя что, остались к нему какие-то чувства?
— Чувства? Леш, только не смеши. Мне вообще сейчас странно, что я могла иметь с ним дело. — Помолчав, добавила: — Никаких чувств. Как срезало.
После паузы сказала:
— Знаешь, мне кажется, со мной что-то произошло. С какого-то времени я вообще не могу испытывать никаких чувств. Абсолютно никаких. Я не хочу сказать, что ты… Что мне с тобой плохо. Но… Понимаешь… Я вся какая-то пустая. Извини.