Постепенно я начал полностью доверять Элис и рассказывал ей обо всем, что меня тревожило и волновало. Обычно мы болтали по утрам, перед тем как я уходил в школу. Если я сильно нервничал и начинал запинаться, миссис Тёрнбоу старалась мне помочь. Она научила меня бороться с заиканием: нужно не спешить и представлять, что я произношу слова, прежде чем озвучивать их. И через несколько недель мои речевые проблемы исчезли.
Каждую субботу, досмотрев очередной выпуск «Американской эстрады», Элис заводила машину, и мы отправлялись в тот самый торговый центр, где миссис Катанзе покупала мне одежду. Обычно мы шли в кино, потому что это был единственный способ заставить меня сидеть смирно в течение длительного промежутка времени. Я всегда остро переживал происходящее с героями, поэтому пристально следил за тем, что творилось на экране, и почти не двигался, сцепив руки в замок. Если нам попадался не слишком интересный фильм, я развлекался тем, что пытался предугадать основные сюжетные ходы. Зато если Элис покупала билеты на что-то стоящее… Я научился ценить сложные сценарии и восхищаться режиссерской работой. После каждого сеанса мы с Элис долго не могли успокоиться и активно обсуждали только что увиденное.
Иногда она покупала мне игрушки, причем абсолютно без повода. «Просто потому что», — отмахивалась Элис от моих вопросов. Сначала я чувствовал себя неуютно, отчасти из-за того, что не привык получать подарки, отчасти из-за того, что прекрасно знал, как усердно работает Гарольд, экономя каждый пенни. Со временем я научился принимать подарки, но не скажу, что это далось мне легко.
И все-таки главный подарок мистер и миссис Тёрнбоу сделали, сами того не осознавая. Готовя меня к взрослой жизни, они в то же время дали мне возможность побыть ребенком, чего раньше со мной никогда не случалось. Стараясь показать Элис и Гарольду, как много они для меня значат, однажды за обедом я вытащил из кармана замусоленный листок бумаги и порвал его на мелкие кусочки.
— И что все это значит? — нахмурился Гарольд, в то время как Элис украдкой смахнула набежавшие слезы.
— Это значит, что мне больше не нужен список! — гордо заявил я. — И ваш номер я выучил наизусть! Хотите послушать?
Элис улыбнулась и кивнула.
— Пять — пять — пять — два — шесть — четыре — семь! — четко проговорил я, глядя Гарольду прямо в глаза.
— Мда… придется сменить номер, — проворчал мистер Тёрнбоу, прежде чем подмигнуть мне.
Каждый раз, когда мы с Элис начинали о чем-то болтать, мы всегда заговаривали о моем будущем. Даже простой вопрос «Что ты собираешься делать, когда вырастешь?» заставлял меня в страхе замыкаться в себе. В такие моменты я всегда вспоминал Криса, воспитанника мистера и миссис Катанзе, который боялся того дня, когда ему исполнится восемнадцать. Раньше я никогда не заглядывал так далеко в будущее. Выживая в мамином доме, я продумывал каждый свой шаг и редко загадывал что-либо даже на неделю вперед. Остаться один на один с этим огромным миром — этого я, наверное, боялся больше всего. И от страха опять начинал заикаться. Элис старалась убедить меня, что все будет хорошо и я не пропаду, но я, если честно, не слишком ей верил. По ночам, лежа в кровати (мне наконец-то выделили отдельную комнату), я дрожал от страха, размышляя над тем, где и на что буду жить. От таких мыслей начинала дико болеть голова, поэтому я плохо высыпался. Пятнадцатый день рождения стал для меня началом обратного отсчета.