Но, к своему удивлению, я не заметил ведра и бутылок с жидким аммиаком. «Меня что, не буду наказывать?» — подумал я. Рано радовался. Я исподлобья наблюдал, как мама открывает кран с холодной водой. Странно, но к горячему она даже не притронулась. Когда ванна начала наполняться, мама приказала мне снять одежду и лезть в воду. Я послушался, хотя от страха у меня дрожали руки.
— Глубже! — прикрикнула мама. — Твое лицо должно быть под водой, вот так!
Она перегнулась через край ванны, схватила меня за шею двумя руками и опустила мою голову на дно. Я инстинктивно начал брыкаться, отчаянно пытаясь выбраться из воды и вдохнуть. Но мама держала слишком крепко. Я открыл глаза под водой и увидел, как пузырьки воздуха срываются с губ и устремляются к поверхности, когда я пытаюсь кричать. Я мотал головой из стороны в сторону, а они становились все меньше и меньше. Я начал слабеть. Наконец я отчаянно рванулся и схватил маму за плечи. Наверное, мои пальцы сильно впились в ее тело, потому что она меня отпустила. Посмотрела сверху вниз, пытаясь восстановить дыхание.
— А теперь держи голову под водой, иначе в следующий раз я тебя так быстро не отпущу!
Я послушно погрузился в воду, так, что ноздри еда выступали над поверхностью. Я чувствовал себя как аллигатор в болоте. Когда мама вышла из ванной, я понял, что она задумала. Вода в ванне была нестерпимо холодной, мне казалось, будто я лежу в морозилке. Я так боялся мамы, что не шевелился и продолжал держать голову под водой.
Шли часы, у меня начала сморщиваться кожа. Я не решался прикоснуться к самому себя, чтобы хоть чуть-чуть согреться. Время от времени я высовывал голову ровно настолько, чтобы иметь возможность слышать. Если кто-то шел по коридору мимо ванной, я тут же погружался обратно в ледяную воду.
Обычно этим «кем-то» был Рон, Стэн или Рассел. По дороге в свою комнату они иногда заглядывали в ванную, чтобы воспользоваться туалетом. Братья искоса смотрели на меня, качали головой и отворачивались. Я пытался представить, что меня тут нет, но мне было так холодно, что даже фантазии не спасали.
Перед тем как семья села ужинать, мама зашла в ванную и крикнула, чтобы я вылезал и одевался. Я немедленно выскочил и схватился за полотенце.
— Ну уж нет! — взвизгнула она. — Нечего вытираться, так одевайся!
Я без колебаний сделал все, как она сказала. Пока я бежал на задний двор — именно туда меня отправила мама, — одежда на мне промокла до нитки. Солнце уже садилось, но половина двора еще была достаточно освещена. Я постарался усесться так, чтобы попадать под солнечные лучи, но мама приказала мне перебраться в тень. Так что я сидел в самом углу заднего двора в позе «военнопленного» и дрожал от холода. Я мечтал о нескольких секундах тепла, но мои шансы хоть немного обсохнуть таяли с каждой минутой. Через окно я слышал, как члены «семьи» передают друг другу тарелки, полные еды. Иногда до меня доносились смех и веселая болтовня. Поскольку отец был дома, мама обязательно приготовила что-нибудь вкусненькое. Я хотел повернуться и посмотреть, как они едят, но не осмелился. Я жил в другом мире. И не заслуживал даже искоса глядеть на хорошую жизнь.