– Так я же не спорю, – делая вид, что вконец обессилел и вот-вот уснет, пробормотал Андрей.
Для убедительности он прикрыл глаза и свесил голову на грудь. Он действительно чувствовал себя усталым и разбитым, да и затеянный Мартой разговор, хоть и был при сложившихся обстоятельствах вполне естественным и неизбежным, представлялся ему абсолютно бесполезным.
Глава II. Пожилая дама и господин с тросточкой
1
Вернувшись из школы и наскоро перекусив, Женька Соколкин вышел из флигеля и скорым шагом направился к главному корпусу пансионата. На улице мело, и желто-белый двухэтажный особнячок был виден смутно, как сквозь колеблемую ветром тюлевую занавеску – вернее, как сквозь занавес из нанизанных на нитки комков ваты, с помощью которого изображают снег на сцене во время детских новогодних утренников. Расчищенные с утра дорожки побелели, и, торопливо перебирая ногами, Женька то и дело косился назад, чтобы взглянуть на четкие отпечатки своих подошв в свежем, нетронутом снегу. Ветер щекотал лицо пушистыми снежными хлопьями и, как поется в песне, холодил былую рану. Рана, впрочем, была никакая не былая, а, наоборот, свежая – с пылу, с жару. Вспомнив о ней, Женька на ходу наклонился, зачерпнул горсть снега и приложил к распухшей левой скуле.
Ранение было не столько тяжелое и болезненное, сколько обидное. Противник напал внезапно, явно действуя по заранее разработанному плану, и застал Женьку врасплох. План был примитивный, но действенный. Когда прозвенел звонок на урок литературы, Женька направился к своей парте. В это время мелкий, похожий на обезьяну и, как обезьяна, ловкий поселковый гопник по кличке Сало вынырнул у него из-под локтя, дал кулаком в глаз, перемахнул через парту и вытянулся по стойке «смирно» на своем месте в ту самую секунду, когда в кабинет вошла классная. Урок литературы был сегодня последним; по его окончании Женька хотел свести с обидчиком счеты, но Сало сидел ближе к выходу и, несмотря на малый рост, бегал быстрее всех в классе, так что отправляться домой пришлось со свеженьким фингалом и без сатисфакции. Ну, не обидно?
Скула онемела от холода, но продолжала ныть. Женька выбросил подтаявший, ставший серым и полупрозрачным комок, постаравшись вместе с ним выкинуть из головы мрачные мысли. До окончания школы осталось всего ничего, каких-нибудь полтора года. Полтора года он как-нибудь потерпит, а там – прощай, родной зверинец! Правда, за порогом школы его, как всякого, у чьих родителей нет денег на взятку военкому, поджидает новый зверинец – армия, но, как говорили древние римляне, где ты ничего не можешь, там ничего не должен хотеть.