— Говорят, уважаемый ибн-Кучкар.
— И даже метафизики коснулся?
— Коснулся, таксыр.
— Тогда ты, конечно, слышал обо мне?
Хусейн растерялся:
— Да знаете… нет. Не приходилось.
Ответ этот навел на Вахаба глубокую скорбь. Он утомленно прикрыл глаза рукой.
— Ну вот, — проговорил он с горечью. — Едешь за тысячи фарсахов, чтобы поговорить с ученым человеком, а встречаешь обыкновенного мальчишку, едва научившегося читать.
Хусейна это замечание подавило.
— Конечно, я мало что знаю, — пробормотал он. — Я больше изучал древних: Анаксимена, Эмпедокла, Ксенофана, Галена, Пифагора…
— К чему ты называешь эти имена? — Ал-Вахаб отнял руку от лица и с сожалением посмотрел на Хусейна. — Я давно превзошел их всех. — Он сказал это привычно, с усталым вздохом. — На всем свете лишь Аристотель мог сравниться со мной своим природным умом и ученостью. Но его нет, и я остался один…
Хусейн ошарашенно молчал. Толпа во дворике окончательно онемела перед таким величием.
— Позвольте спросить, почтенный ал-Вахаб, — неуверенно проговорил Хусейн.
— Спрашивай, дитя, — снисходительно позволил наследник Аристотеля.
— В каких же науках вы пошли дальше этих почтенных мужей?
— А во всех, — сообщил ал-Вахаб. — Я, к примеру, создал вопрос, на который никто, никогда, нигде не мог, не может и не сможет ответить. Потому и ношу звание «гроза мудрецов».
— Правда? — оживился Хусейн, и глаза его заискрились от неутомимого интереса. — А нельзя ли услышать этот вопрос?
Ал-Вахаб усмехнулся:
— Хочешь попробовать? Изволь.
Он поднял голову. Глаза его горели. Он величественно обернулся к толпе:
— И вы слушайте, двуухие! — И он произнес мерно, как заклинание: — Всякий знает, что любая курица вылупилась из яйца. Не так ли это?
— Да, так, — закивали люди. — Конечно, почтенный ал-Вахаб…
— А каждое яйцо, в свою очередь, снесено курицей. Ведь верно?
— Еще бы! Само собой.
— Так что же было раньше? В самом начале. Яйцо или курица?
— Яйцо, — быстро сказал Махмуд.
— Да? — расхохотался ал-Вахаб. — Но где же та курица, которая его снесла?
— Нет, прежде была курица, — произнес кто-то из толпы.
— Неужели? — торжествовал ал-Вахаб. — А из какого яйца она вылупилась, а?
Победным, торжествующим, остановившимся взглядом опора наук, светильник разума ал-Вахаб иби-Кучкар из Бинкета обвел толпу.
— Так что же было вначале?
— Петух, — прищурившись, сказал Хусейн.
И грянула, прорвалась хохотом, взрывом веселья и оживления толпа. Смеялись до слез, добавляя свои комментарии по поводу роли петуха, по поводу курицы и всего этого научного диспута.
Не смеялся лишь один ал-Вахаб. Он скорбно, устало опустил голову, покачал ею: