В приподнятом настроении мы вошли в комнату отдыха. Женщины улыбались. Я поспешила занять очередь к телефону.
Когда я набрала домашний номер, телефон прозвонил четыре раза, а потом начал щелкать. Очевидно, трубка соскользнула, упала на стол, а потом на пол. «Алло», — наконец сказала Мерисол. Оператор спросила, оплатит ли она разговор, я подсказала Мерисол: «Скажи да, милая». Оператор спросила, дома ли мать, и Мерисол, сбитая с толку двумя голосами, растерялась и снова сказала: «Алло».
— Позови папу.
— Папы нет.
Оператор вмешалась и сказала, чтобы я перезвонила позже. Только взрослые могут давать согласие на оплату. Я попробовала набрать номер еще раз, но надзирательница схватила меня, вырвала трубку из рук, говоря, что положено звонить один раз.
Интересно, почему Мерисол не в школе? Потом вспомнила: сегодня суббота. Конечно, Алекс привез меня сюда вчера, в пятницу, меньше двадцати четырех часов назад. Где он сейчас? Он просто ушел за молоком или уехал на весь день? Я посмотрела вокруг: на охранников, на запертые двери. Хочу только выбраться отсюда и уехать домой.
Миссис Тайлер сидела в углу на полу, привалившись спиной к стене, хотя рядом пустовала дюжина стульев. Она мне такой нравится. Я опустилась у противоположной стены, так что мы оказались напротив.
— Алекса нет дома. К телефону подошла моя падчерица, она не знала, как ответить телефонистке. Нас разъединили.
Говоря миссис Тайлер, что произошло, я старалась не показывать волнения и держаться отстраненно. Но нетерпение и тревога все-таки пробивались в моих словах. Воодушевленная вниманием миссис Тайлер, я сказала ей все:
— Не могу поверить, чтобы Алекс не ждал моего звонка.
— Вы допускаете, что он мог не ждать?
Мне стало намного легче.
— Допускала. Да. Я не уверена в нем. Волнуется ли обо мне? Если бы он был в тюрьме, я бы за него волновалась.
— Дайте ему хоть немного свободы. Бога ради. Если вы умная, Рита, то не нужно опять звонить ему.
— Знаю. Но я так не могу. Я просила его поддерживать со мной связь. Но только случайно узнаю, как там у него. Как вы можете до сих пор не звонить домой?
— Потому что это будет оскорблением для моего мужа и для меня. Джону незачем со мной разговаривать, когда я в тюрьме.
— По-моему, это печально.
— Я знала, что вы так скажете.
В радиусе двадцати шагов от нас никого не было. Женщины теснились вокруг телефона и телевизора. Я посмотрела на миссис Тайлер и представила ее перед стеклянной витриной в «Блумингдейле»: она, прикрывая рукой тюбик с помадой, ловко задвигает его средним пальцем в рукав…