— У ранних христиан тоже не было. Ты что, считаешь меня полным идиотом?
— Без комментариев.
— Благодарю вас. Я бы никому не посоветовал лезть с братскими поцелуями к священнику какой-нибудь теперешней бульварной церкви — примитивное христианство давно и успешно забыто. Раз за разом повторяется одна и та же печальная история: прожекты идеального братства, где все общее — и все всех любят, прекрасные надежды и высокие идеалы — затем преследование и крах. — Джубал горько вздохнул. — Раньше я боялся за Майка, теперь меня тревожит вся их компания.
— А как, по-твоему, я себя чувствую? Джубал, я никак не могу принять твои благостные теории. То, что они делают, — этого нельзя делать.
— Это что, тот самый эпизодик застрял у тебя в горле?
— Ну-у… и не только.
— Но по большей части. Знаешь, Бен, этика секса — проблема очень заковыристая. Каждый из нас вынужден вслепую, на ощупь искать мал-мала приемлемое ее решение — либо жить по нелепым, неработоспособным, пагубным нормам так называемой «морали». Почти все мы знаем, что этот кодекс плох, почти каждый из нас его нарушает. Но мы платим ему отступного — чувством вины и лицемерной болтовней. Так ли, сяк ли, но эта безнравственная «мораль» катается на нас, дохлая и зловонная, «альбатросом на шее»>{82}. Вот так и ты, Бен. Ты считаешь себя свободной личностью и напропалую нарушаешь нормы морали. Но, столкнувшись с новой для себя проблемой сексуальной этики, ты сверяешь ее со все тем же иудео-христианским кодексом — и твой желудок рефлекторно сжимается, из чего ты делаешь вывод, что ты прав, а они не правы. Фи. «Божий суд» и тот был бы надежнее. Твой желудок не отражает ничего, кроме предрассудков, вбитых в твою голову еще до того, как в ней появилась хоть капля разума.
— А как насчет твоего желудка?
— Он тоже не отличается особым умом — но я не позволяю ему командовать моей головой. Майк пытается сконструировать идеальную этику, его смелость меня восхищает. Он понимает, что для начала нужно выкинуть на помойку общепринятые нормы сексуального поведения, — и тем восхищает меня вдвойне. Философы — большая их часть — не решаются на такое; они принимают как данность все основы существующих норм — моногамия, устройство семьи, воздержание, телесные табу, общепринятые ограничения на половой акт и так далее, и так далее — и занимаются всякой дребеденью, вплоть до дискуссий: голая женская грудь — это прилично или неприлично?
Но по большей части они придумывают, как бы это так половчее заставить нас соблюдать эти нормы, не обращая внимания на бесчисленные доказательства того, что чуть ли не все трагедии, какие они видят вокруг, связаны скорее с самим кодексом морали, чем с его нарушениями.