Сидевший в кресле Смит поднял голову, отложил большую детскую книжку с картинками и широко улыбнулся.
У Джилл подкосились ноги. Валентайн Смит здесь? Как же так, его же перевели, в журнале есть четкая, недвусмысленная запись.
И сразу — вихрь воспоминаний и кошмарных догадок… липовый «Человек с Марса» на стереоэкране… старушка, каждую секунду готовая умереть, а тем временем иссохшим своим телом прикрывающая никому неизвестный факт, что тут есть и второй пациент… наружная дверь гостиной, не поддающаяся ключу… Дальше все понятно: глубокая ночь, укрытая простыней тележка, и кто там догадается, что в морг увозят не один труп, а два?
А потом — парализующий волю ужас: сама того не желая, она узнала смертельно опасный секрет.
— Брат по воде! — радостно сказал Смит, неловко поднимаясь из кресла и протягивая ей руки.
— Здравствуйте. Э-э… как вы себя чувствуете?
— Очень хорошо. Я очень счастлив, — добавил он, и тут же постарался объяснить все такими же короткими, рваными фразами:
— Ты здесь, мой брат. Тебя долго не было. А теперь ты здесь. Я пью тебя глубоко.
Джилл стояла в полной растерянности, странное, размягчающее душу тепло, исходившее от этого человека, мешалось с леденящим ужасом — а что, если они узнают? Смит ничего этого не замечал.
— А я уже хожу! Я становлюсь крепче. — Он прошел несколько шагов, а затем остановился, обессиленный, но торжествующий.
Джилл заставила себя улыбнуться.
— Ну, ты совсем молодцом. Гораздо, гораздо лучше, чем раньше. Но мне нужно идти. Я забежала ровно на секунду, только, чтобы поздороваться.
— Не уходи! — обеспокоился Смит.
— Но я очень спешу!
Теперь на лице Смита было уже не беспокойство, а самая настоящая скорбь.
— Я тебя обидел. Я нечаянно.
— Обидел? Да нет, ничего подобного, просто мне нужно уходить — и как можно скорее.
Смит мгновенно успокоился.
— Брат, возьми меня с собой, — попросил он, и даже не попросил, а сказал, как о чем-то уже решенном.
— Что? Нет, я никак не могу. И мне нужно уходить. Послушай, не говори никому, что я была здесь.
— Никому не говорить, что здесь был мой брат по воде?
— Да. Не говори никому. Я… я еще приду. А ты будешь молодцом и никому ничего не скажешь.
Несколько секунд Смит молчал, по всей видимости, переваривая непонятную просьбу «брата».
— Я буду ждать. — Он говорил серьезно, почти торжественно. — Я не буду рассказывать.
— Вот и хорошо.
Обещать-то просто, подумала Джилл, только как же я это сделаю? Теперь-то было ясно, что «испорченный» замок совсем не испорчен. Она посмотрела на выходящую в коридор дверь и увидела самый обыкновенный засов. По заведенному в больнице порядку любая дверь — в ванную, туалет или еще куда, — за которой мог закрыться пациент, открывалась снаружи мастер-ключом, здесь же замок не позволял Смиту выйти наружу, а ручной засов не допускал в комнату сотрудников больницы, даже тех из них, у кого есть мастер-ключ.