Так проходили годы, и прошло еще несколько лет, а точнее – сколько-то. И все годы проходили в абсолютной уверенности – во что бы ни ввязывался уважаемый игрок гражданин Мудиев, он обязательно выиграет, какие бы цифры ни зачеркнул – выигрыш падет именно на эти цифры, на какую бы лошадь ни поставил – она придет первая, какую бы женщину ни поимел, она потянет его в круг своих знаменитых, высокопоставленных любовников. Уже хотелось для разнообразия хоть раз проиграть, делал ставки наугад и намеренно глупо, нарывался на беспочвенный скандал с целью прекратить отношения с выгодным компаньоном, вкладывал деньги в гиблое дело, но вскоре выяснялось, что все находилось под контролем: непродуманная ставка давала сказочный выигрыш, необидчивый компаньон обнимал и целовал его, превращая все в остроумную шутку и давая понять, что хорошо сознает, как легко можно сорваться, ведя такой напряженный образ жизни и делая большие дела, которые по плечу лишь таким выдающимся личностям, как гражданин Мудиев, гиблое дело вдруг оборачивалось своей обратной стороной, и оказывалось, что, например, в Рязанской области, куда было отправлено пять вагонов старых носков, очень любят надевать носки с дырочками, и потому старые носки можно продавать по десятикратной стоимости новых, как антиквариат, а в Вологодской губернии, куда поехал эшелон с касторовым маслом, и дети, и взрослые просто обожают касторку, пьют ее, как аперитив перед едой. Заранее было известно – финал удачный. Это нервировало. Гражданин Мудиев чувствовал себя, как кукла, управляемая кем-то… Но кем, кем?! Клал в карман самую ничтожную денежку, словно испытывая судьбу, но тут же на улице выныривал мальчишка с какими-то билетами на лотке, стоимостью именно в ту самую ничтожную купюру, какая была в кармане несчастного Мудиева, и он, невольно купив билет, непременно что-нибудь выигрывал. Шел по улице и спотыкался о тяжелую пачку денег, сверток в газетном листе, похожий на тот, который Настасья Филипповна по наущению мрачного, истерзанного безденежьем писателя Достоевского сжигала и не дожгла до конца в камине. Он отпихивал ногой на глазах у прохожих сверток, но никто на отпихнутое не реагировал, кроме кристально честного мальчишки лет десяти, что, подхватив сверток, бежал за ним несколько кварталов, вопя при этом, как недорезанный:
– Дядя, вы потеряли!
Стало скучно жить. Все было известно наперед. Фиаско не ожидалось. Такая жизнь, лишенная живых случайностей и неожиданностей на протяжении многих лет, начинала приедаться; хотелось острых ощущений, хотелось подыхать с голоду и изворачиваться и пускаться во все тяжкие ради грошового заработка, хотелось потом и кровью зарабатывать на жизнь, напрягаться, быть охваченным со всех сторон позабытым уже невезением. Но ничего такого не получалось. И скоро гражданин Мудиев не выдержал, он стал просто задыхаться, буквально синеть и хрипеть по ночам, бурно, взахлеб дыша, лежа возле жены, которая, наевшись деликатесов, спала мирно, как бревно, что в свое время носил на плече Ленин и, как впоследствии выяснилось, вместе с ним – еще тысяч сто народу. Мудиев хватал себя за грудь, вставал, садился на кровати, курил, пил воду, ходил помочиться в туалет, надеясь, что, может, хоть с мочой часть такого удручающего везения покинет его. Немного успокоившись, возвращался в постель, где заставал жену на том же боку, абсолютно бесшумную.