— И я не хочу, — ответил он, почти выталкивая нас в коридор. Он подвел нас к креслам, и тут Трисия изо всех сил толкнула его в грудь. Он схватил ее за руку, глядя на нас с Кэссиди. — Понимаю, вы хотите помочь, но сейчас нам не нужна помощь посторонних.
— Нас позвала Трисия, — возразила я.
— Знаю, но это семейное дело, — ответил Ричард. Он пытался говорить вежливо, но все в нем кричало: ЭТО НЕ ОБСУЖДАЕТСЯ.
Трисия вырвала у него руку и прошипела:
— Это семейное дерьмо! — Не знаю, кто из нас испытал больший шок, услышав такое из ее аккуратного ротика, но вздрогнули мы все. Затем Трисия развернулась на каблуках и зашагала к выходу, а мы с Кэссиди поспешили за ней.
Даже оказавшись в такси, по дороге ко мне домой, Трисия продолжала кипеть. Мы с Кэссиди ждали, когда она найдет слова и выпустит пар.
— Да как он смеет! — взорвалась она за четыре квартала до моего дома.
— Кто именно? — спросила Кэссиди, как и я, полагавшая, что все мужчины семейства Винсент сегодня не в лучшей форме.
— Мой отец. Кайл пришел поговорить с Дэвидом по просьбе детектива Кук. И тут Дэвид как вспылит, и отец тоже, а потом Дэвид сделал эту глупость, и во всем винят меня, потому что я знаю Кайла.
— Вот почему твой отец не хотел меня видеть, — сообразила я.
— Значит, разговор с Кайлом прошел не совсем гладко? — осторожно поинтересовалась Кэссиди.
— Разве разговор на тему «Когда вы прекратите избивать своих подружек» может пройти гладко? — Трисия погладила меня по руке. — Кайл держался как джентльмен и профессионал, но мои родные повели себя иначе.
— А что Дэвид рассказал Кайлу?
— Правду. Его прежняя подружка подавала в полицию жалобы на всех парней, с которыми расставалась. Он никогда не поднимал на Лисбет руки и, конечно, не убивал ее.
Ну а что еще мог ответить Дэвид? Даже учитывая его бурную биографию и попытку самоубийства, он скорее выглядел жертвой, чем убийцей. Да и зачем ему убивать? Пусть нарушение этикета в семействе Винсент считалось тяжким грехом, но все же не таким тяжким, как убийство. Самой правдоподобной пока оставалась версия об убийстве из ревности, и Вероника вписывалась в нее идеально. Именно она больше всех выигрывала от смерти Лисбет.
Когда мы поднялись ко мне, Трисия бросилась на диван, Кэссиди достала шейкер, а я открыла коробку Лисбет.
— Извини, я не догадалась отдать коробку твоему отцу, — сказала я Трисии, садясь на пол. — Он, наверное, предпочел бы лично передать ее родителям.
Трисия повернулась на другой бок, чтобы видеть меня.
— Думаю, так даже лучше. Кто знает, что сделал бы с ней папа?