От неожиданного поцелуя в шею волны мурашек пробежали по рукам и спине, а прикосновение к виску заставило его обернуться.
– Зачем? Мы же договорились, что все кончено…
Тонкие пальцы скользнули под ворот клетчатой рубашки, затем – дальше к плечу, и пока она занималась пуговицами, его смятение только росло.
Наконец она вскинула свои павлиньи глаза:
– Прости, не могу от тебя оторваться. Ты – моя единственная радость!
– А как же?.. – он дернулся всем телом.
– Тсс! – она подалась вперед. – Ты, и только ты! Сейчас никого больше не существует…
Она прильнула к нему, и его вопрос потонул в поцелуе.
И что-то она такое сделала своим языком, от чего у него каждый раз перехватывало дыхание. Темный водопад волос заструился по его груди.
Он вынырнул из этого потока, поймал ее запястья и медленно развел их в стороны. Ее глаза-колодцы были до краев наполнены нежностью и бесстыдством.
Что-то и она прочла в его зрачках, потому что лицо ее приняло обиженное выражение, и она дернулась в сторону, как подстреленная лань:
– Пусти!
Но он сжал ее в объятьях так, словно хотел задушить, и принялся целовать разгоряченное лицо, на котором отчетливо ощущались соленые слезы обиды, шепча: прости меня… ну прости…
Она отворачивалась, сжимала губы, потом уткнулась лицом в знакомое плечо, а он шептал ей нежности и как будто стирал с ее тела большими ладонями обиду и горе.
Наконец она высвободилась, подошла к окну и замерла с огоньком сигареты лунным призрачным силуэтом. Было видно, как тяжело вздымается ее грудь, и даже издали ощущалось, как пылает лицо.
Он приблизился, и его пальцы потекли по изгибам вздрагивающего тела.
Она откинула голову на его плечо. И двое замерли на бесконечное мгновение, ощущая только ветерок любви, овевающей распаленную кожу.
Наконец она не выдержала, развернулась и внимательно посмотрела на него. Он жадно прильнул к ее губам. И это было блаженство, такое знакомое и такое всегда неожиданное.
Вечно плыть по этой таинственной ночной реке, по руслу широкого любовного потока, разве не это – счастье?
…От прикосновения ее губ он очнулся и понял, что незаметно побывал в райских кущах сна. Он все еще притворялся спящим, но видел сквозь ресницы, как над ним с улыбкой склонилось прекрасное лицо, обрамленное венецианскими завитками волос, а стены комнаты пылали розовыми всполохами зари, исполненными самых радужных обещаний.
– Ну скажи, наконец, куда ты ее спрятал?..
Он расплылся в блаженной улыбке и достал из-под подушки бриллиантовую сережку. Вспыхнул радужный огонек.
– Солнце мое!