Третьей бедой оказались клещи. Они норовили забраться в подмышки и другие труднодоступные места. Соня, панически боявшаяся энцефалита, маниакально осматривала одежду каждые четыре часа, но понимала, что ходит по краю бездны. Пока ей везло. Но что будет завтра?
Все живописные места, по которым водил их Дима, казались ей похожими одно на другое. Везде были гнус, комары и клещи. Деревья зеленели, озеро синело, горы лысели. У Сони в голове не укладывалось, как можно лететь за пять тысяч километров для того, чтобы посмотреть на огромную массу воды. К тому же ледяную.
Вдобавок англичане оказались зависимы от нее, как дети. Без ее помощи они не понимали Диму. Поэтому Соня покорно таскалась за ними и переводила все, что он говорил.
На замесе из влюбленности и желания она продержалась четыре дня. Ангельское терпение и дьявольская выдержка стали ее постоянными спутниками. К тому же Соня беспрестанно врала. Ах, какая красота! Ах, посмотрите сюда! Оу, вот это да! Не может быть, снимайте скорее, снимайте!
Дима был ласков и нежен. Но по ночам не приходил.
Да что там приходил – Соне пока не досталось даже поцелуя. Днем они все время были на людях, вечером расходились – и засыпали. То есть Дима засыпал, а она лежала без сна в своей самой красивой сорочке, шелковой с черным кружевом, безбожно мерзла и смотрела в потолок. На потолке висели комары, здоровые, как летучие мыши.
На четвертую ночь Соня решила брать счастье в свои руки и ковать железо, в каком бы состоянии оно ни находилось. Впотьмах, стуча зубами и дрожа ногами, она добежала до Диминого сарайчика и пять минут исполняла под его дверью танец вожделеющей женщины. Все было напрасно: Дима крепко спал и не открыл.
Пятая ночь была последней. Но и ее ничего не понимающая Соня провела в одиночестве.
В «Шереметьеве», получив свой багаж, она тепло попрощалась с англичанами и сухо – с Димой. Тот ласково улыбнулся ей напоследок. Соня села в такси, увидела привычную шапку смога над городом и благословила московский климат, в котором комары водились парами, а не многотысячными общинами.
Но ее не оставляли мучительные раздумья. Что она сделала не так? Она, пустившая шесть дней гнусу под хвост?
И в конце концов, наступив гордости на горло, Соня позвонила другому однокурснику, Диминому приятелю.
– А, Сонька! – Тот ничуть не удивился. – Ты, говорят, героически помогала нашему Димону?
– Помогала?
– Когда он, дурак, ввязался в эту авантюру с англичанами. На переводчика ему влом было тратиться. А по-английски он ни бум-бум. Но ты молодец, выручила товарища.