— Одному — десять, другому — одиннадцать, — сказал Пер. — Почти как Адриан. И я в них стрелял.
Он говорил о водителе и стрелке, ребятах, которые гонялись за ними и чуть не убили. Два мальчика: один — исчезнувший ребенок, которого футболили из одной приемной семьи в другую; второго постоянно чморила беспутная мамаша, которая так и не заметила, что он куда-то исчез.
«Легкая добыча для Зака, — подумала Фрэнси, — дети, которым нужен кто-то неравнодушный. Какая сволочь!» Да по сравнению с ним она с ее гангстерским ремеслом — сама щепетильность и высокая мораль.
— А что тебе оставалось? — спросила Фрэнси. — Позволить им нас пристрелить?
— Нет, но… — только и смог возразить на это Пер.
Он был очень бледен. Осознание того, что случилось, и шок наступили только теперь. Да, он стрелял в детей.
И возможно, именно он убил обоих. Или Фрэнси. Они так никогда и не узнают кто.
— Убить или быть убитым, — отрезала Фрэнси. — Ты что выбираешь?
— Все не так просто, — возразил Пер.
— Разве?
Он покачал головой, но привести хороший аргумент так и не смог. Его мутило.
— Пойду лягу, — еле выговорил он, вставая из-за стола.
Фрэнси осталась и продолжила с некоторым беспокойством рассматривать фотографии в газете. Рассказ о погоне, взрыве и двух мальчиках, один из которых умер на месте, другой — на операционном столе, занимал целый разворот. Полиция пока никак не высказалась о произошедшем, но журналист, написавший статью, выдвинул предположение, что, возможно, речь идет о детской проституции либо об организованном преступном сообществе. О том, кто был за рулем взорвавшейся машины, ничего не известно. Писали, что это нигде не зарегистрированный «гольф», а поскольку он полностью выгорел, ни отпечатков пальцев, ни каких-то волокон найти не удалось. Двое свидетелей видели мужчину, бежавшего в сторону площади Стюреплан, но никто из них не мог утверждать, что он имел какое-то отношение к взрыву.
Фрэнси сложила газету. Похоже, и на этот раз ей удалось не попасть в поле зрения полиции. Это ей удавалось уже много лет, во многом благодаря Юханссону, который предупреждал ее о планируемых операциях. А еще ей часто просто везло. Фрэнси не раз заранее чувствовала, что что-то готовится. Она встала и пошла к Бэлль, лежавшей на одеяле на полу в соседней комнате. Фрэнси легла рядом с ней, и они немного поиграли с мягкими игрушками. Бэлль засмеялась, и Фрэнси внезапно почувствовала, что у нее заныла грудь, но, приложив к ней Бэлль, она поняла, что молока нет. Пришлось принести рожок. Маленький ротик жадно к нему присосался. Глаза дочки потемнели, стали такими же синими, как у нее самой. Волосы, похоже, будут темными и кудрявыми.