— Кто вам говорил о…
— Белой мраморной руке, — отчетливо выговаривая каждое слово, произнес Рид. — О ней знает вся семья.
Судья попытался поднести к губам чашку и отпить глоток бульона, но рука его так дрожала, что он был вынужден поставить чашку. Он смотрел в пространство, широко раскрыв глаза.
— Значит, они сами в этом замешаны, — пробормотал судья. — Все до одного. Но я без борьбы не сдамся. Я им покажу.
Куэйл тяжело дышал, и я подумал, что с ним может опять случиться припадок. Но Рид пристально смотрел на него своими блестящими маленькими глазками.
— Послушайте меня, — снова заговорил Куэйл, немного придя в себя. — Совершено убийство, а также сделана попытка еще двух убийств. Я не пожалею сил, чтобы загнать в угол того, кто в этом виновен. Если у вас есть вопросы, джентльмены, я готов на них отвечать, но прошу раз и навсегда: я больше не желаю ничего слышать о том самом предмете…
Да, Риду попался крепкий орешек. Он же, глупец, вел себя как плохой дантист, сверлил зуб долго и со страшным скрежетом. Создавалось такое впечатление, что он вознамерился проверить на практике какую-то свою теорию независимо от того, что произошло: убийство или нет. Пора было вмешаться мне. Я сказал:
— Да, судья, о том самом предмете больше ни слова. Но в связи с отравлением мистеру Сардженту хотелось бы кое-что уточнить. Вы в состоянии говорить на эту тему?
— Я рад, что у вас хватило сообразительности сказать это, — с ледяной учтивостью произнес судья. — Да, я готов. Задавайте вопрос.
— Вы, я полагаю, знаете, каким ядом вас пытались отравить? — спросил Сарджент.
— Да. Гидробромидом гиоскина. Редкий яд. — Судья говорил ровно, без эмоций. — Им воспользовался Криппен. Кажется, это единственный случай в истории.
Это было для нас полной неожиданностью. Рид хмуро вскинул голову и посмотрел на судью, когда тот упомянул англо-американского врача, который отравил свою жену.
— Вы знакомы с такими случаями, сэр?
— Представьте, я неплохо знаю литературу… по данному вопросу. Это было у меня вроде хобби, когда еще я разбирал уголовные дела.
Он выпрямился. Его лицо снова стало напоминать один из портретов государственных мужей в библиотеке: суровое и безразличное, но вместе с тем с проницательным взглядом. Куэйл между тем продолжал:
— Но мой практический опыт невелик, и я часто беседовал с доктором Твиллсом на эту тему. А почему вас это так заинтересовало?
— Доктор Твиллс сказал мне вчера вечером, что кто-то пробрался к нему в кабинет и похитил шесть гранов гиоскина. Он сказал мне, что это не из тех ядов, которыми мог бы воспользоваться человек несведущий. Вы когда-нибудь говорили на эти темы с другими членами вашей семьи? Например, о гиоскине?