Не успел Сарджент что-то возразить, как я поспешил осведомиться:
— Если оставить в стороне предрассудки, док, то что вы имеете против нее?
— Хм… Это хороший вопрос. А вы, Джо, выкиньте из головы эти романтические бредни. Лучше послушайте меня. Эта женщина — тяжелый случай. У нее комплекс королевы Елизаветы. Она насмотрелась фильмов про Ривьеру, про аристократов и поклонников во фраках, которые говорят сквозь зубы, и ей кажется, она ими всеми может повелевать. А у нее был муж, вовсе не похожий на киногероя, да и родители не видели в ней героиню, и ей это обрыдло… Погодите, — нетерпеливо махнул он рукой, когда Сарджент попытался что-то возразить. — Вы хотите спросить, почему она не уехала? А вот это хороший вопрос. Я таких, как она, видел немало. Пятнадцатилетние девчонки, которые мечтают уехать в большой город. Пока их родители живы, они ненавидят всей душой эту жизнь, но остаются в отчем доме. Они чувствуют себя обязанными помогать семье — работают в магазинах за пять долларов в неделю. Но самое забавное в том, что они скорее поубивают своих родителей, чем откажутся их поддержать. Если их не станет, вот тогда совесть у этих девчонок становится чистой. Они скажут себе: такова, стало быть, воля Господа! Теперь они вольны поступать, как им хочется. Семейные узы — великое дело. Они не могут взять и уехать просто так, самовольно. Эти узы их тогда будут страшно тяготить. Но если родители отправятся на тот свет, они делаются вольными как ветер и совесть уже их не тревожит. Хм, я не умею все как следует растолковать, я не адвокат, но все равно это ясно как божий день.
— Значит, вы искренне убеждены, что миссис Твиллс могла решиться на такой пустяк, любя мужа и родителей, — подытожил Сарджент.
— Чушь! Она никого не любит. Это самая продвинутая стадия заболевания, о котором я говорил. Я мог бы даже объяснить это с точки зрения физиологии, если вы, конечно, поймете, что к чему. Но повторяю: все обстоит именно так. Идея семейных уз впитана ими с молоком матери. В отличие от более сложно устроенных личностей они не будут ставить под сомнение необходимость оставаться верными семейным обстоятельствам, но в один прекрасный день они вдруг теряют рассудок и отправляют своих близких к праотцам. А эта женщина наследует хорошие деньги. Что вы на это скажете, мистер Марл?
Я колебался. Это так странно совпадало с тем, что я услышал от Клариссы с ее пьяными речами, в которых проскользнуло ее тайное желание видеть родителей в могиле, что мне стало не по себе. Как ни удивительно, Клариссе и в голову не приходило поставить под сомнение старинный принцип: семья — это святыня. Совершить такое преступление, как убийство, для нее куда проще, чем бросить вызов вековым представлениям. Покойники тревожили ее куда меньше, чем живые родители, познавшие, что такое бедность и лишения. В вихре бурных развлечений на Ривьере ей может явиться видение богадельни и разрушить навсегда ее душевный покой, в то время как могила есть нечто конечное, безвозвратное, приносящее забвение.