В отделение милиции Центрального района с шумом распахнулась дверь, и к окошку дежурного подошел подросток, его бил озноб.
— Мне нужен главный, — потребовал он у дежурного.
— Всем нужен главный, — улыбнулся старший лейтенант. — Да где ж его возьмешь в шестом часу утра?
— Нужно срочно позвонить ему домой, — стоял на своем юноша.
— Да ты весь дрожишь, — заметил дежурный. Он вышел к парнишке через боковую дверь, обнял его за плечи и спросил: — Может быть, мне расскажешь, что у тебя стряслось?
От проявленной теплоты и участия со стороны незнакомого человека у Алеши на глазах выступили крупные слезы.
— Только что я убил собственного отца, — признался юноша, и по его щекам покатились слезы облегчения.
Ирину Анатольевну Казакову выписали из роддома. Она родила семимесячную двойню: мальчика и девочку и пробыла в больнице дольше положенного. Никто не приходил навестить ее, лишь сообщили из милиции, что Алеша арестован за убийство отца. И Светлана, подружка сына, передала через знакомую медсестру два яблока и записку, в которой написала, что Сережа живет у них. Родные братья ни разу не вспомнили про сестру, пили без просыпу, а у их жен своих забот хватало с детьми и горе-мужьями.
Беспощадно слепило яркое летнее солнце, и женщина с двумя младенцами на руках невольно зажмурилась. Щебетали птички, облепившие липу, которая уже отцвела, но все равно распространяла тонкий аромат и радовала глаз своей свежестью и сочностью молодой листвы. Но Ирине было не до красот природы. Она крепко прижала к себе детей и оглядывалась по сторонам в надежде, что найдется хоть одна добрая душа и встретит ее. Но ее никто не встречал, и Ирина пешком отправилась домой.
Дома Ирина вынула из шкафа аккуратную, чистенькую стопку стареньких пеленок, оставшихся после Сережи. Развернула одну, погладила рукой по махристой, изношенной поверхности и подумала: «Придется малюткам донашивать обноски». Она с жалостью посмотрела на новорожденных.
Ирина сходила в спальню, достала из сундука потертый кошелек, принесла его и высыпала все деньги на стул, а сама опустилась на диван. Она насчитала семьдесят восемь рублей — последняя получка мужа. Прикидывая в уме, что нужно купить в первую очередь, без чего невозможно обойтись и сколько необходимо заплатить за содержание Сережи, который прожил последние две недели у чужих людей, она откладывала деньги в сторону. В конце концов у нее осталась трешка с мелочью.
«Дня на три-четыре, только на хлеб и молоко, — мелькнуло в голове матери. — А что потом? На шестьдесят рублей в месяц декретного пособия мне не вытянуть троих детей, к тому же нужно помогать Алеше».