Зигрид огляделась. Скоро от города не останется ничего, кроме груды тщательно размолотых камней и автомобилей, расплющенных в тонкие металлические блины. Но когда потолок вернется в изначальное положение, намалеванное на нем черной краской имя останется, проступая среди облаков, как немое свидетельство. Как обвинение.
Спустя два часа небо опустилось еще на шесть метров. Пампкин испуганно жался к Зигрид. Девушка была бы рада найти для него какие-нибудь ободряющие слова, но вокруг стоял такой грохот, что ей пришлось бы кричать. Город трещал по всем швам, сминаясь и распадаясь на части. Металлические конструкции производственного центра медленно сплющивались, как раздавленные ногой банки из-под газировки. Мясные горы под давлением надвигающегося на них потолка походили на воздушные шары, которые вот-вот лопнут: гладкие, тугие, блестящие. Зигрид смотрела на все это, словно заледенев от ужаса, без единой связной мысли в голове.
Первая гора мяса взорвалась, забрызгав все кровью и ошметками органики в радиусе пятисот метров. Пампкин и Зигрид оказались перепачканы с ног до головы. Даже дорожное полотно стало алым, как будто и оно тоже истекало кровью.
— Во имя всех богов галактики! — заворчала девушка. — Вот вам и пожалуйста, дождь из гамбургеров!
Теперь небо нависало над ними всего в шести-восьми метрах, и ощущение удушья стало почти невыносимым. Оскальзываясь на липком асфальте, они бросились к грузовику. Дориан открыл им дверцу кабины. Он был бледен, вокруг глаз темнели круги. Зигрид и Пампкин рухнули на сиденья, не в силах связать и двух слов.
— По-моему, уже пора, — хрипло сказал инженер, шаря в нагрудном кармане рубашки. — Хотите?
Раскрыв ладонь, он протянул им маленькие, поблескивающие прозрачные капсулы.
— Цианистый калий, — пояснил он, медленно проговаривая слова. — Очень действенный яд. Умираешь за пять секунд.
Зигрид взяла себе одну пилюлю.
— Нужно раздавить ее зубами, — сказал Дориан, сунув одну из стеклянных капсул за щеку. — Моментальная штука, уж лучше, чем умереть раздавленным в лепешку!
— Смотрите! — вскричал вдруг Пампкин. — Смотрите!
Мальчик со всей силы колотил руками по приборной доске, привлекая их внимание. Прямо перед ними, напротив груды медного лома, стена внезапно изменила цвет. На бетоне проступало белое пятно, становясь с каждой секундой все более отчетливым. Вскоре оно приобрело форму правильного круга. Стена как будто начала таять, брызгая дождем искр, и вскоре из облака гари с едким запахом показались огромные жвалы насекомого.
— Термит! — закричала Зигрид. — Я же говорила, что они придут!