– Генри! – выдыхает он и падает в комнату.
Крайне мрачно на него смотрим. Все, кроме Жана, тьфу, Генриетты, запутался я что-то в ее именах или имени – не знаю, как правильно. В ее глазах – ужас, надежда и желание отомстить всем и сразу. Надеюсь, они уйдут минут через пять.
Ага. Ушли. Как же!
Макса надо переодеть. Макса надо уложить. Макса необходимо перевязать, разодрав при этом на бинты мою единственную шелковую рубашку. И просто необходимо положить на кровать Рей.
Я зол. Я страшно зол. Все крутятся вокруг этого обалдуя, который только и знает, что сидеть в светлице и ждать принцессу на белом коне. Вот мы, темные эльфы, лучше сдохнем в одиночестве, чем придем умирать на порог чужого дома. Это наше кредо – одиночка с душой убийцы. Прекрасные и независимые… гордые и загадочные… Ладно. Я заканчиваю. Иду приводить «прынцессу» в чувство, пока уровень моего возмущения не достиг точки «зарежу и выкину».
Всего два удара помогают привести Макса в себя! Причем я даже бью его несерьезно. Так, пара пощечин – всего-то делов. Правда, от первой он влетает головой в стену, а от второй пытается закрыться рукой.
– Ну здравствуй. Я – бард.
Глаза Макса становятся большими и недоверчивыми. Генриетта, сидящая рядом и сжимающая руку любимого, кивает, пронизывает меня бешеным взглядом. Явно хочет отомстить за пощечины.
– Чего тебе здесь надо?
– Я… я шел за вами…
– Дай угадаю: но долго не решался войти.
– Ну… да. Я же… я в таком виде. Не хотел, чтобы принцесса меня увидела.
– Кто? – Впрочем, мог бы и не спрашивать. Он смотрит на Генриетту таким взглядом, что все понятно без слов. – Так. А почему ты в крови?
– Я понял, что отец хочет убить Генри, и легонько его пнул… а он почему-то вылетел из окна и упал на мостовую.
– Макс… как ты мог! – В глазах Генриетты слезы. – Он же твой папа.
– Ну… он был жив, когда я спустился, и даже пытался остановить меня. Но я все-таки вырвался и пришел за тобой.
– Ты – чудо! – улыбается девушка.
– Ты – в сто раз чудеснее! – краснеет Макс.
– А ты – в тысячу!
– А ты…
– А я настаиваю, чтобы вы ушли из этого дома или заткнулись, наконец!
Ура. Меня слышат. Народ изучает мою перекошенную физиономию. Пытаюсь взять себя в руки и вернуться к теме беседы.
– Так. Ладно. Во всем этом я вижу только одно рациональное зерно.
– Какое? – Аид – само внимание. Он снова подливает мне чая.
Сколько я его уже выпил-то? А, неважно. Главное – не отвлекаться.
– Значит, так, из всего вышесказанного я понял следующее: если девчонка совершит подвиг (ясно дело, что не без моей помощи!), то станет первой женщиной-стражницей. Так?