Из парной мы практически выползаем. Аид висит у меня на плече и бормочет что-то бредовое про веники и садизм. Я его не очень понимаю, но не лезу к нему с уточнениями и расспросами.
В раздевалке мужики встречают нас радостно, спрашивают, чего мы бегаем без полотенец – дамы же могут увидеть. И выдают от щедрот два чистых полотенчика. Замотав их вокруг бедер, я понимаю, что рассказывать этим добрым мужчинам о том, где именно парился, не буду. Сам-то я еще отобьюсь, а вот светлый точно умрет от первого же удара в челюсть, после бани-то.
– Ну как? Чувствуешь себя обновленным?
Сидим на краю небольшого фонтанчика, в арке, выбитой прямо в стене каменного города.
– Ага.
– Вот и я… Как-нибудь стоит повторить.
– Без меня. – Утыкается лбом мне в плечо.
– Как скажешь.
Усмехаюсь и вытаскиваю у него из кармана мешочек с сигарами.
Мешочек тут же отбирают.
– Убью, – говорит тихо. Проникновенно.
– Понял. – Пожимаю плечами и провожу пальцами по воде, в которой резвятся маленькие синие рыбки.
Домой мы приходим никакие. А там нас уже поджидает барон и нервно дергает за веревочку колокольчик. Кстати, а с каких это пор у нас есть звонок? Видать, светлый сообразил. Нет, что ни говори, а белобрысый – голова. Только ведь сопрут. Как есть сопрут.
– Ну наконец-то! Где вы были?
Аид выпрямляется, прекращает подволакивать ноги, как калека. Восхищенно на него смотрю. А я поверил, что он и впрямь помирает.
– Мы договорились на десять. Разве нет?
– Сейчас половина десятого! Я зашел пораньше! Какие-то проблемы?
– Что вы, нет. Заходите.
– Непременно.
Дверь открывается, мы заходим, дверь закрывается.
– Итак! Он сегодня вменяем? Или опять видит бегемотов?
Барон при этом смотрит почему-то именно в мою сторону. Я решаю, что надо ответить.
– Аид нормален. Он слегка увлекся в парной, но в целом вполне адекватен.
Белобрысый криво улыбается.
– Курить не давал, – поясняет он барону.
– Ага. Отлично, тогда вперед. Ты. Петь будешь то же самое. А то вчера она вряд ли что-то расслышала.
– Я уже понял.
– И без гитары.
– Хорошо.
– И не сильно надрывайся, – посоветовала мне эта белобрысая зараза. – Если она и впрямь суккуб, то слух у нее очень тонкий. Пой спокойно.
– Я вот тут подумал… А может, мне к ней по стене подняться и заглянуть в окно?
– Это как? Башня отвесная и гладкая. Там без веревки не поднимешься, – нервничает барон.
Молча показываю ему когти. Черные и гладкие, они мягко отражают свет камина.
– Хм… посмотрим. Но это на крайний случай. Пока споешь так.
Киваю.
До башни мы добираемся быстро. Хочется все сделать и свалить. А вообще неплохая у меня работа: три ночи по одному часу плюс два часа на сочинение стихов. Получается – по золотому за каждый час работы. Вот это я понимаю!