. Утреннее заявление Большакова, разочаровавшее Кеннеди, свидетельствовало об отсутствии каких-либо положительных решений Москвы. Возможно, снимки, сделанные с самолетов У-2, заставят Президиум разумно прореагировать, как это бывало в прошлом.
Войдя в офис Бартлетта, Большаков обратил внимание на большую стопку листов бумаги, с которыми, по-видимому, работали. «Это были результаты аэрофотосъемки», — вспоминал он. Бартлетт листал их, и, когда Большаков подошел к нему, он заметил на них штамп «Только для глаз президента». «Что скажешь на это, Георгий?» Вопрос был как выстрел. Большаков отрицал свою осведомленность в ракетной области. «Я никогда не видел подобных фотографий, — пожаловался Большаков, — и понятия не имею, что на них изображено». Он высказал предположение, что, может быть, это площадки для игры в бейсбол. «Если ты специалист, Чарли, то ты мне и скажи, ракеты это или не ракеты?»>{34}.
Опасаясь того, что могут предпринять США, и, возможно, надеясь на канал связи с братьями Кеннеди, начальник Большакова, резидент ГРУ в Вашингтоне, наконец сообщил в Москву, что рассказал Хоулмен Большакову 23 октября по поводу ракетного компромисса предложенного Робертом Кеннеди, и комментариях Бартлетта о заинтересованности президента в подобной сделке. По необъяснимым причинам вашингтонская резидентура ГРУ продержала первые обращения к Большакову представителей Кеннеди почти целые сутки и включила их в доклад Москве, только когда кризис достиг высшей точки>{35}.
«Роберт Кеннеди едет к Добрынину»
Поздно вечером 23 октября после встречи Хоулмена и Бартлетта с Георгием Большаковым брат президента решил задействовать еще один канал. «Взволнованного» Роберта Кеннеди проводили в кабинет Добрынина. Эмоциональная речь Кеннеди изобиловала повторениями и отступлениями. Кеннеди сказал, что приехал по собственной инициативе без указаний президента. Советский посол понял, что визит брата президента указывает на начало процесса поиска решения конфликта>{36}.
«Должен сказать вам, — начал Роберт Кеннеди, — что личные отношения между президентом и премьером, от которых зависит так многое, нарушились». Он не пытался скрыть от Добрынина настроения, царящие в Белом доме. Около двух лет он проводил закулисную дипломатию от имени президента, а теперь Советы превратили этот канал в орудие обмана. «Вы обманули президента и меня» — вот был лейтмотив высказывания Кеннеди>{37}.
«С самого начала, — продолжал Кеннеди, — советская сторона, Хрущев и советское правительство, в своих заявлениях и посол в конфиденциальных дискуссиях подчеркивали оборонительный характер оружия, Размещаемого на Кубе». «Вы, например, — обратился Кеннеди к Добрынину, — говорили мне об оборонительных целях поставки оружия, в частности ракет, когда мы виделись с вами в начале сентября. Из ваших слов следовало, что на Кубу Советский Союз направляет ракеты малой дальности для защиты территории Кубы и подступов к острову, а не ракеты, которые могут достичь любой точки США».