.
Действия Кеннеди обрадовали Москву. «Еще одно последнее сказание, и летопись окончена моя», — с видимым облегчением писал Хрущев Микояну через день после снятия блокады. «Возможно, это последнее или предпоследнее послание тебе, — добавил он, — у нас складывается впечатление, что американцы, видимо, действительно хотят ликвидировать напряжение. Если бы они хотели другого, то они возможности к этому имели. Видимо, Кеннеди сам не занимает крайней позиции»>{91}.
Месть Кастро
В словах Хрущева сквозило торжество. Однако настроение в Гаване было совсем иным. На следующий день после снятия блокады Кастро сказал Микояну: «Мы не должны уступать, нас не устраивают только те гарантии, которые изложены в послании Кеннеди. Мы не можем принять инспекционные группы наблюдателей в ответ на эти обещания. Мы не должны делать новых уступок ради оформления обязательств в ООН»>{92}.
Кубинское руководство было сильно обеспокоено свертыванием советского оборонительного зонта. Гавана лучше Москвы осознавала, насколько велико желание президента и его помощников разделаться с Кастро 5 ноября Микоян заверял кубинцев, что Москва не согласится убрать ИЛ-28>{93}. Но через две недели согласились. Кубинцы знали, что Вашингтон хочет, чтобы все советские войска покинули Кубу. Вероятно, Москва согласится и с этим.
Поскольку кубинцы стояли перед лицом возможного отвода войск Плиева с Кубы, особое значение приобретало тактическое ядерное оружие, которое Москва в срочном порядке перебросила в сентябре на Кубу. Похоже, кризис изменил мысли кубинского руководства по поводу роли ядерного оружия в обороне острова. Первоначально кубинцы были безразличны в отношении размещения советского ядерного оружия на своей земле. Одно дело иметь ядерные гарантии из Москвы, которых Кастро добился в 1960 году, и совсем другое иметь советские ракеты под контролем Кремля у себя под боком. Но кризис продемонстрировал, что Вашингтон боится ядерного оружия. Если у Кубы будет несколько единиц ядерного оружия, то сохранится шанс, что она сама сможет его использовать против США.
Чтобы убедить представителя своей страны в ООН, что сделка Хрущева-Кеннеди по ракетам Р-12 и Р-14 не затронет безопасность Кубы, министр иностранных дел Кубы Рауль Рао проинформировал нового кубинского представителя в ООН Карлоса Лечугу 20 ноября «что у нас есть тактическое атомное оружие, которое нужно сохранить». В Москву об этом сообщили ее источники в Гаване>{94}.
Когда в Кремле узнали, что кубинцы обсуждают друг с другом вопрос о сохранении тактического оружия, там буквально началась паника. Если американцы перехватят сообщения кубинцев об остающихся ядерных боеголовках, все договоренности по урегулированию кубинского кризиса рухнут. За четыре дня до пресс-конференции брата, 20 ноября, Роберт Кеннеди заявил Добрынину, что «по их данным не все боеголовки вывезены с Кубы». Кеннеди был прав, но Добрынин ничего не знал об этом и, следуя инструкциям, отрицал наличие боеголовок на острове