– Почему это не могу? – удивилась Медея.
– Потому что на всех ходах и выходах установлены обжигающие барьеры, как в том храме, – меланхолично пояснила подруга. – Здесь, конечно, можно пробить пол и оказаться на нижнем ярусе, уплыть по речке-вонючке, но речь-то о другом. Я считаю необходимым выяснить, за счет чего и как работает оставшаяся магия жрецов Иллиора и есть ли способы ей противостоять.
Медея тихонько вздохнула. На последней фразе тембр голоса, манера построения речи Селесты слегка изменились, свидетельствуя о вылезшем из подсознания чужаке. Если решение принял иномирец, которого женщина слегка побаивалась, значит, спорить бессмысленно. Он не отступится.
– Мне все равно твоя идея похитить Гарреша кажется преждевременной, – все-таки попыталась настоять на своем Медея. Она любила, когда за ней оставалось последнее слово. – О чем мы его спрашивать будем? О входе в святилище? Да он наверняка ничего и не знает о барьере: люди переступают порог свободно.
– Выясним в процессе допроса.
– Он сохранил связь с богом, и не известно, на что способен.
– Пока не попробуешь, не узнаешь.
– Но зачем сразу-то лезть! – Красавицу вывел из себя уверенный и спокойный тон Селесты. – Давай сначала к нему домой попробуем забраться. Если он что-то умеет, то наверняка защитил жилище.
Андрей обдумал предложение и признал его выгоду. Действительно, на обиталище жреца стоит посмотреть. Хотя бы ради того, чтобы составить представление о характере живущего в нем человека.
– Хорошо, так и сделаем. Где он живет? В квартале ремесленников? – Селеста недовольно скривилась: – Я начинаю ненавидеть это место.
Обитал Гарреш в настоящей крепости – по крайней мере, с точки зрения не слишком искушенных упыриц. Его дом просматривался со всех направлений, функцию канализации исполняла яма в уголке крошечного садика, окон на первом этаже план постройки не предусматривал. Здание в прошлом, кажется, использовалось под склад, или сарай, или нечто в этом роде. В пользу первой версии свидетельствовали узкие окна второго этажа с забетонированными перекрестьями рам. Несмотря на суровый вид, здание не производило угрюмого и давящего впечатления, живущие в нем люди казались довольными своим домом.
Ремесленники избежали деления на общины, привычного для бедняков. Власти не нуждались в дополнительном присмотре за мастеровыми, которые в силу объективных причин самостоятельно объединялись в своеобразные бригады. Так им было проще работать и выполнять заказы города. Те же, кто предпочитал трудиться на дому, все равно никуда не смогли бы уйти: людей крепко держали семьи, здесь они имели возможность получить бесплатно или по низкой цене хорошие инструменты, хранить материал и готовую продукцию. Существовала также должность артельного надзирателя, чем-то схожая по функциям со старостой, но на куда более щадящем уровне. Власть нуждалась в ремесленниках, и поэтому холила их, используя кроме кнута еще и пряник.