– Мы готовы предоставить Хастину убежище и научить его выживать. Правильно охотиться, правильно питаться, передвигаться по городу, обманывать стражу. Взамен тебе, – она впервые за время разговора посмотрела прямо на юношу, – придется пообещать мне две вещи: беспрекословно повиноваться и не рассказывать об увиденном. Уйти, если захочешь, уходи, но языком трепать не смей.
– И все?
– В общем, да. Твои дела с родом меня не касаются, если только они не ставят под угрозу наш покой.
– Что-то ты больно щедра, – недоверчиво высказался Тарраш.
– Ничуть. Во-первых, нам пригодится помощник. Во-вторых, пусть упырей ищут в Гнойнике, а не в порту. Мне не хочется, чтобы предстоящая Великая Охота началась с поиска внутреннего врага.
О том, что она рассчитывает на долгое сотрудничество, Селеста умолчала. Северяне запомнят оказанное добро и постараются выплатить «долг». Им можно будет продавать добычу по нормальной цене, узнавать бродящие среди мастеровых слухи, поручать задания – поначалу мелкие, потом серьезнее. Не бесплатно конечно же: любые отношения должны строиться на взаимовыгодной основе. Например, девушки могут подсказать, какой товар вскоре поднимется или упадет в цене, или предоставить компромат на враждебно относящегося к роду чиновника, еще чем помочь. Иметь в союзниках целый клан – дело полезное.
Если же они окажутся свиньями неблагодарными, всегда есть возможность для шантажа. Вон сидит, думает, глазками мерцает. Он тоже сейчас похож на человека – догадаться, что Хастин – упырь, с первого взгляда почти невозможно. Потом наблюдатель обратит внимание на неестественно бледную кожу, слишком плавные движения и привычку улыбаться, не разжимая губ. Внешность восставших невольно притягивает взоры: есть в ней нечто завораживающее, чувственно-смертоносное.
– Моему сыну, – кузнец еле заметно, не чувствительно для человеческого уха выделил последнее слово, – и впрямь нельзя оставаться. Но и отпускать его я боюсь. В первый год, что мы прожили в городе, упырем восставал едва ли не каждый. Отбились с трудом. Я не хочу, чтобы Хастин превратился в кого-то, подобного тем тварям. Они убивали всех…
Патриарх пошевелился в кресле, оглядел прочих родичей. Под его взглядом они один за другим опускали головы, не осмеливаясь оспаривать власть.
– Пока Хастин с нами, он пусть мертвый, но человек. Думаешь, среди вас он останется прежним?
– Нет, – неожиданно заговорила Медея. При первых звуках ее певучего голоса люди вздрогнули от неожиданности. – Уже сейчас он не тот мальчик, которого ты растил. Он видит мир не как человек, воспринимает его иначе, и со временем отличия становятся глубже.