— Обижаешь, Витек…
— Ну, ну… Пей чай.
И снова дорога. Но теперь уже Лена сидит в кабине Сереги.
— Слушай, — сказала Лена. — А почему ты всегда впереди едешь, а Витя сзади?
— Ну, правило такое… — нехотя сказал Серега.
— Какое?
— Ну, такое правило.
— Хорошо объяснил! — рассмеялась лена. — Я лучше потом у Вити спрошу.
— Я и сам могу объяснить, — поежился Серега. — Просто более слабого водителя всегда пускают вперед. Чтобы, если что с ним случится, то можно было бы помочь…
— А ты более слабый?
Серега обреченно вздохнул.
— Конечно, Витька сильнее… Но это же Витька! Таких на трассе, может, и нет больше. А остальных-то я имел в виду в белых тапочках!.. — похвастал он неуверенно.
Лена спрятала улыбку, сказала:
— Ты мне руку протянуть можешь? Ни во что не вляпаемся?
— Типун тебе на язык, Ленок, — Серега протянул Лене руку и трижды сплюнул через левое плечо.
Лена стала считать пульс Сереги. Серега посмотрел в зеркало на Карцева. Тот шел за ним метрах в пятидесяти.
— Совсем хорошо, — сказала Лена, — До ста лет жить будешь!
— Вот это я понимаю! — хмыкнул Сере-га. — Ты мне только справку выдай: дескать, Пушкареву Сергею Ивановичу положено жить сто лет. Ежели за мной раньше придут — я им справку в морду. Читайте и не трогайте!
— Сережа, за что Витя так Лизу не любит? Жену Толика…
— Где именье, где вода, где Ромео, а где Джульетта… — покачал головой Серега. — Она у него, считай, Толика отняла. Теперь Катьку забирает… А он в Катьке души не чает. Теперь у него только ты да Катька. Ну, может, я еще немного…
— Это он тебе сам говорил?
— Он скажет!
— Да, пожалуй, ты прав… Он человек сильный.
Серега посмотрел в сторону:
— Была бы у меня семья — я тоже был бы сильным.
— И я, — сказала Лена.
— Ты и так — девка крепкая. Столько ждать у моря погоды!
— Я его очень люблю.
Серега вздохнул и горько сказал:
— Ну что же, Витьке можно только позавидовать.
— Знаешь, — сказала Лена. — Я без него просто не могу жить.
В ресторане стоял страшный шум. Д>ва динамика, каждый величиной с платяной шкаф, с чудовищной силой изрыгали звуки оркестра в низенький потолок; залихватски вскрикивали, раззадорившись, плясуны; перекликались через столики, громко объясняясь в уважении друг другу подвыпившие граждане; дружно, с грохотов били в пол каблуки танцующих.
Около самого оркестра расфуфыренн>ый Серега самозабвенно плясал с красоткой в умопомрачительном парике. А у самого выхода, за нелепой квадратной колонной стоял небольшой столик на троих. И сидели за ним Лена и Карцев. Третий стул был Серегин.
Лена неотрывно смотрела на Карцева, а тот, мягкий, расслабленный, любящий, негромко и застенчиво говорил: