Неплохо. Спеленута на совесть.
С полчаса путы продержаться, а больше и не потребуется.
Закатав рукав, я внимательно обследовал правую руку на предмет укусов. Никаких следов, цепь свое дело сделала. Вот и славно. Не то, чтобы меня беспокоила перспектива присоединиться к волосатому племени и проводить ночи, голося на луну (с такими как я подобное не проходит), просто из пасти оборотнихи воняло на редкость отвратительно. Не хватало еще, чтобы раны воспалились.
— И ведь не скажешь, что княжеская дочь, — пробормотал я вслух.
При звуках человеческого голоса «девочка» начала приходить в сознание. Косматое веко дрогнуло и приоткрылось, обнажив мутный, налившийся кровью глаз. Несколько мгновений невидящий взгляд шарил по подвалу, затем зверь вновь закрыл его и затих.
Взяв оборотня за загривок, я приподнял тушу над полом, подлез снизу, подставил плечо и выпрямился, держа пленницу на себе. Весила «девочка» едва ли не больше меня, а это уже о многом говорило.
— Пойдем к папочке…
Папочка встречал у самого входа в подвал, окруженный челядью, суетящейся за спиной с факелами и лампами, а также группой смущенных егерей в бобровых шапках. Потеряв в стычке с оборотнем двоих товарищей, егеря наотрез отказались от попыток брать Катерину, княжну Долатову живьем и предложили отцу просто пристрелить дочку. Пристрелить, сказали, из милосердия, конечно же! Пущай не мучается.
Ха! Кишка тонка оказалась на самом деле.
Уверен, втайне егеря желали мне остаться в подвале. Теперь же видя, как я в одиночку управился с тем, на что не хватило их четверых, обладатели бобровых шапок готовы были со стыда сквозь землю провалиться. Утешать себя им оставалось только тем, что уступили они все-таки не человеку, а Выродку.
С нас, Древней Крови, и не такие подвиги станутся.
— Она… она… — серебряная борода князя Демитрия задрожала.
Клубы пара вырывались из его рта и ватными облачками поднимались к потолку коридора, выводившего к подвалу. В суматохе охоты я и забыл, как сегодня холодно. Один из слуг князя торопливо протянул мне шубу, пошитую на арборийский манер — богатую, длиннющую, тяжелую, словно доспех, и с рукавами до земли. Не чинясь, я набросил ее на плечи.
— Ваша дочь жива, — успокоил я князя. — Может быть не совсем цела, но для ликантропа не страшно. Отлежится пару часиков, и все раны и переломы заживут, как на… хм… оборотне.
— Переломы?! Косточки сломал моей девочке! Дитятко, да что ж он, изверг, с тобой сделал! — немедленно взвыла необъятных размеров баба, стоявшая за спиной арборийца.
Для жены князя она была слишком просто одета, должно быть, гувернантка или кормилица, ухаживавшая за Катериной с детства. Князь Долатов повернулся и властным движением руки приказал увести женщину прочь. Учитывая габариты последней, двум слугам удалось это сделать не без усилий.