— Да, вы и я связаны одним общим делом, — подтвердил Каурт. — Вот почему вы выполните и последнее наше задание, — продолжал он: — не позднее завтрашнего вечера портфель Сенченко должен быть у меня.
Видно, оценив, что его слова не только произвели должное впечатление, но даже превзошли ожидания, Каурт поспешил кое-что смягчить. Он подчеркнул, что в ее положении есть и иные, отрадные стороны.
— Все это, конечно, не легко. Но для таких наших работников, как вы, Инна Семеновна, имеются и приятные перспективы. Вот вы мечтаете о поездке в Крым, если ваш патрон изволит дать вам внеочередной отпуск. А мы можем так вознаградить ваш труд, что обеспечим не только месячную поездку в Гурзуф или Сочи… Ведь вам будет интересно посмотреть и Голливуд, и Калифорнию, и Париж?.. А может быть, и приобрести собственный домик на берегу Атлантического океана?..
Теперь слова шпиона доходили до девушки в их прямом и точном значении…
И впервые за свой недолгий век эта «платиновая» блондинка заглянула в те тайники своего сердца и ума, куда до сих пор по-настоящему никогда не заглядывала.
Какой же чистый и незыблемый мир открылся ей!
Он складывался и в те детские годы, когда у пионерского костра слушала она рассказ о Тимуре и его команде, и тогда, когда под гром победных салютов в московском небе рассыпались яркие фейерверки…
Он был и в березовых рощах, и в широких просторах родной земли, и даже в той скромной комнатке, где только сегодня над ее судьбой так горько плакала мама…
Это был один из тех моментов в жизни человека, когда словно на весах взвешивается все хорошее, что могло бы в нем раскрыться, и то наносное, мелкое, что засоряло эту жизнь до сих пор.
— Значит, ты шпион? — со спокойствием, поразившим даже видавшего виды Каурта, спросила Инна. — И тебе за это много платят?
Каурт не ответил.
Тревожно всматриваясь в это маленькое личико, сначала побледневшее, а сейчас почти спокойное, он понял, что произошло самое худшее. То, чего больше всего страшился он, когда его направили в эту страну. То, чего, как видно, никогда не понять ни самовлюбленному Петер-Брунну, ни всем тем, кто оплачивает его смертельный риск.
Конечно, в Вене удалось ту рыженькую танцовщицу купить прямо по дешевке — за три банкнота, а в Сингапуре с машинисткой из штаба расплатиться колье и браслетом…
Но попробуй заткнуть гложу этой сумасшедшей обезьянке, этой одержимой!
— А тебя наши поймают, обязательно поймают! — с каким-то уже бесшабашным весельем продолжала девушка. — И что бы со мной ни было, а наши тебя все равно поймают!