— Ну что можно спрашивать со старика под семьдесят лет! — все же сделав над собой усилие возразил Василий Антонович. — Честная трудовая жизнь отца у всех на виду!
— К сожалению, даже у иностранного разведывательного центра, — усмехнулся Власовский, — с которым он связан…
— Это клевета, в это я не верю! — вскочил Сенченко.
— Скажите, к вам в дом приходил некий гражданин Храпчук? — вкрадчиво, почти дружески спросил Власовский.
— Приходил… Мне рассказывал отец.
— А отец не сообщил вам также, что визит его друга имел кое-какие последствия?
— Нет, ничего не говорил…
— Странно, что и на этот раз вы не проявили никакого интереса к делам самых близких вам людей, — скептически прищурился Власовский. — Советую поговорить с ним начистоту. А ваш родитель мог бы рассказать вам интересные вещи. Прежде всего о том, как он помог иностранной разведке выудить данные о вашей научной работе.
— Этого не может быть! Ни одному человеку, даже отцу, я слова лишнего не говорю о своей научной работе!
— Зато об этом достаточно красноречиво говорит фотография вашего рабочего кабинета, отправленная в иностранную разведку, — невозмутимо сказал Власовский. — Надеюсь, ваш папаша объяснит, как это произошло…
— Нет, это какое-то недоразумение, этого не может быть, уверяю вас, — повторил Сенченко.
Но перед ним было благородное лицо непреклонного судьи.
— Вы уверяете? А какие мы, собственно, имеем основания в свете всего происшедшего вам верить?
Виктор Владиславович даже поднялся из-за стола. Казалось, он с трудом сдерживает негодование.
— Разве можно поверить, что такой человек, как вы, все время находился в святом неведении, в то время как ваши деньги шли на шпионаж?.. Наивно, очень наивно, — очки Власовского сверкнули. — Не буду скрывать, что судьба ваших близких — жены и отца — предрешена. Но мы ждали, терпеливо ждали, что вы сами, без нашего приглашения придете к нам с повинной… К сожалению, мы ошиблись… Жестоко ошиблись. — Власовский нервно отхлебнул глоток воды. — Но не только вы, но и мы совершили преступление. Да, преступление перед Родиной, перед нашими советскими людьми! Мы медлили, выжидали, вместо того чтобы мечом правосудия пресечь черную работу ваших близких и — не побоюсь оказать — вас самого, гражданин Сенченко! И как дорого, бесконечно дорого, буквально ценой человеческой жизни мы расплатились за эту мягкотелость… Я имею в виду эту несчастную семью Зубковых… — голос Власовского дрогнул.
— Да! Это ужасная смерть!.. — Живая, острая боль на мгновение заслонила все то, что безысходным мраком сгустилось над Сенченко. — Бедная девочка! Кто бы мог подумать…