И Алька лукавит: при чем тут присяга? Еще лет десять назад признаться в такой его «работе» было бы стыдно. А теперь — ничего, сойдет. В каком-то смысле это даже и модно — совковый спецназ. Надо же! И кто бы мог подумать! А ведь какие надежды подавал. Золотая медаль, лучший ученик школы. Сколько дорог — выбирай любую.
Николай Иванович вдруг совершенно отчетливо вспомнил то чувство, что владело им накануне окончания школы: старое уносилось прочь, уже унеслось, а новое неведомое манило, душистое, как южная ночь, и такое же непроглядное впереди.
«Алик, Алик! — невольно вздохнул он. — Что за дорогу ты выбрал?!».
Недели через три после праздников Николай Иванович таки оторвался от дел и рванул на дачу. Несмотря ни на что, предвкушение встречи с другом радовало его сердце. К тому же он волей-неволей оказался втянут в некую детективную историю, развязки которой жаждал. Но то, что он там увидел, поразило его не меньше «воскрешения» друга.
Вместо одного Алика он застал на своем участке четверых — впрочем, один-то из них был Алик — поджарых стариков.
— Знакомься, — представил его друг. — Наша команда.
— Ну, не вся, разумеется, — выступил наперед один из вновь прибывших, — все-то мы тут не поместимся.
Николай Иванович смущенно разглядывал гостей и ничего не ответил. Его поразил их вид. Крепкие, жилистые, все будто списанные с одного лица, они являли собой тот тип, что характерен был для низовьев Волги и Яика году этак в…. В общем, Николай Иванович затруднялся определить сроки. Нет, близнецами они не были, но для глаза постороннего, неопытного казались на одно лицо. Несколько широковатые скулы, изломанные надбровные дуги, характерный прищур, смолисто-черные, теперь уже сплошь седые волосы. Николай Иванович понял, что имел в виду Алик: при некоторой доле воображения этих потомков южнорусских смешанных кровей можно было легко принять за каких-нибудь там берберов или африканских арабов.
Его размышления прервал Алик.
— Ты не против, если мы побудем здесь некоторое время? — спросил он. — Устроим у тебя нечто вроде базы?
— Да ради бога, ребята! — поспешил Николай Иванович успокоить своего друга. — Я-то тут почти не бываю. Только тесно же вам, наверное?
— Это ничего, — ответил за всех Алик. — Зато теперь тепло, можно спать и под яблонями. Птички, цветочки… Красотища! А? — и он потянулся, хрустнув суставами.
А кто-то из компании в тон ему пропел: «Роспрягайтэ, хлопци, конэй…». И все они, дурачась, подхватили этот псевдомалороссийский диалект:
— Ну, шо? Пийдем до хаты? Вже и выпыть впору!
— И выпьемо, и закусимо!