— Добро пожаловать!
И, взяв за руки настоятеля и монаха, он провел их в комнату, где находилась его жена. Дама, и на этот раз не дремавшая, завернула предварительно штаны, о которых идет речь, в белый благоуханный плат. Раскрыв его, настоятель с глубоким благоговением облобызал святыню и дал приложиться к ней доктору, его жене и всем находившимся в комнате, которые с такой же набожностью последовали их примеру. Затем он положил ее в дарохранительницу, для этого им принесенную. По данному настоятелем знаку все монахи стройно запели: «Явись, творящий чудо дух», и, шествуя так через весь город в сопровождении бесчисленной толпы народа, они дошли до своей церкви, где, положив святыню на главный алтарь, оставили ее на несколько дней для поклонения, так как весь народ знал уже о совершившемся чуде.
Магистр Роджеро, стремясь усилить всеобщее почтение к этому ордену, всюду, где только он ни навещал своих больных, — будь то за городом, или в городе, — громко рассказывал об удивительном чуде, которое бог явил в его доме чрез благодатную силу штанов святого Гриффона. А пока он занимался этим делом, брат Николо с товарищем не упускали случая продолжить начатую ими удачную охоту, доставляя тем немалое удовольствие как служанке, так и госпоже. Последняя же не только стремилась удовлетворить свою чувственность, но и полагала, что избранное ею средство — единственно верное против ее жестоких страданий прилагалось оно к месту, соседствующему с тем, где гнездился недуг; и, будучи женой врача, она при этом вспоминала слышанный ею текст Авиценны, в котором говорится, что приложенные средства приносят пользу и при постоянном применении излечивают; а потому, наслаждаясь с монахом к обоюдному их удовольствию, она, наконец, убедилась, что совсем освободилась от своего неизлечимого недуга благодаря отличному лекарству, примененному благочестивым монахом.
Бог готовит пищу, а дьявол приправу.
Джеймс Джойс
В самых достоверных и внимания достойных сочинениях мы читаем о богатствах, какими изобиловали восхитительные местности, прилегающие к Амальфийскому побережью. Но хотя эти, а может быть и большие, утверждения справедливы по отношению к прошлым временам, то ныне мы видим, что не только с сокращением морской торговли эти богатства уменьшились и великие дворцы разрушились, но и что самое существование стало для местных жителей крайне затруднительным.
Переходя к моему повествованию, скажу, что неподалеку от города, имя которого отчасти уже указывает на то, сколь красива эта местность, находилась деревенька, где не очень много лет тому назад проживал некий священник, по имени дон Баттино. Хотя он жил в деревне, однако был человеком умелым и толковым; и, будучи молодым и здоровенным, он больше занимался служением дамам, чем отправлением в надлежащие часы божественной службы: постоянно упражняясь в этой игре, он украсил многих бедняков в околотке головным убором овна. И вот случилось, что в числе других приглянулась ему как-то соседка-молодка, по имени Массимилла, жена одного бедного плотника. Хотя Массимилла очень гордилась своей красотой и была довольна, когда кто-нибудь в нее влюблялся, однако же, зная, что священник страстно увлечен ею, она не только не удостоила его какими-нибудь проявлениями благосклонности, но даже не подарила ласковым взглядом, может быть потому лишь, что мысли ее были направлены в другую сторону. Священник, будучи по природе своей человеком необузданным и вспыльчивым и видя, что от ухаживаний его нет прока, и что ни просьбами ни лестью на молодку не подействовать, ничуть не стесняясь стал ее преследовать криками и угрозами, докучая ей так, что молодая женщина скорее с досады и из страха, чем по склонности, обещала ему, что вскоре, как только уедет ее муж, она охотно исполнит его желание. Священник удовлетворился этим обещанием и стал вести себя пристойно.