Вот он вскочил на ноги и стал что-то кричать и тыкать в меня пальцем. Я не боялся, что он выхватит из-за пояса томагавк и нападет, ибо любой из наших воинов тоже не промах, среагировать успеем и нашпигуем его свинцом по самое «не могу». Но индеец сорвал с себя накидку и стянул через голову рубаху, отошел к врытому на площадке столбу. После этого вытащил из-за пояса свой каменный топорик, стал что-то выкрикивать и зло тыкать в нас пальцем. Старый вождь пытался его успокоить, что-то сердито и строго выговаривал, но тот отвечал язвительно и вызывающе.
– На поединок нас вызывает, сука, – тихо прошипел Шкуро. – Разрешите, сир?
– Уважаемый Оксолука не возражает? – громко спросил вождя и показал пальцем на Сашку.
– Яа-а, Микхаила. – Тот степенно склонил голову. Его «яа-а» было мною воспринято как согласие, поэтому, повернув голову к Сашке, кивнул на высокопоставленного, но придурковатого аборигена.
– Не нужен мне такой подданный, тем более в зоне твоей ответственности. Иди и отруби эту глупую башку. – Глянув за спину, негромко позвал: – Фомка, помоги лейтенанту снять кирасу.
Через три минуты Сашка Шкуро приседал, нагибался и отжимался, а еще через пять минут вышел на бой. Его худощавый голый торс, перевитый узловатыми мышцами, развернулся вполоборота, правая нога выступила на полшага вперед, левая рука была заведена за спину, а кончик кривой турецкой сабли смотрел в лицо противнику.
Сам индеец имел атлетическую фигуру и выглядел колоритно, ростом был немного выше, чем Сашка, но в плечах гораздо шире, про таких говорят «шкаф». Кубики его пресса выделялись более рельефно, а перья шикарного головного убора свисали на мышцы мощно накачанной груди. Он широко расставил полусогнутые ноги, слегка присел, левую руку с растопыренными пальцами выставил вперед, а томагавк приподнял крепкой правой рукой и отвел в сторону.
– Командуй, капитан, – толкнул я локтем Ангелова.
– Начали! – громко выкрикнул он и взмахнул рукой.
Противник команду понял правильно и плавно затанцевал, коротко «поклевывая» на Сашку томагавком и смещаясь влево. Сашка двигался более легко и, можно сказать, расслабленно. Вот противник сделал резкий выпад вперед и махнул томагавком крест-накрест, но лейтенант немедленно вышел из зоны поражения, сделал шаг влево и полшага вперед. В момент, когда уклонился от второго мощного замаха и каменное лезвие завалилось в противоположную от него сторону, Сашка нанес кончиком клинка удар по пальцам правой руки противника. Мизинец сразу упал на землю, безымянный палец повис и болтался на кусочке недорезанной кожи, а кровь противника брызнула на древко оружия.