Перед самым африканским побережьем и входом в Агадирский залив океан разволновался баллов до семи, снасти пели как струны, а шебеки, оседлав волну, влетели в бухту, словно на крыльях. Здесь же ветер резко стих, превратился в легкий бриз, а волна перестала бесноваться, пениться и покатилась к берегу невысокими и частыми валками. Перед заходом в порт, как и планировалось ранее, лидер под командой лейтенанта Власьева свернул паруса, а гребцы, спрятав головные уборы и изображая галерных рабов, ударили веслами по воде, направляясь к свободному месту у причала напротив крепостных ворот. Остальные три шебеки также убирали паруса, но работали не спеша, в соответствии с планом, поэтому приотстали, рассыпались по фронту на рейде и медленно двинулись, выискивая незанятые окна чужих стоянок, в район скопления таких же боевых судов. Здесь же легли в дрейф, вроде бы ожидая шлюпки мытаря.
После нескольких сильных гребков «рабы» подняли весла, и первая шебека с главной ударной силой на борту причалила к пирсу и при этом чуть ли не вплотную притерлась кормой к корме двадцатичетырехпушечного корабля пиратов. С борта немедленно скинули трап, и сошедшие на причал матросы стали быстро крепить швартовые концы. При этом командир канонирской палубы сержант Гудима жестами показывал, какой конец подтянуть, а какой ослабить, чтобы борт четко смотрел на дорогу.
А на палубе врагов-соседей тоже началось шевеление, появились семеро матросов, один из которых стал кричать и размахивать руками. Ему, брызгая слюной и точно так же размахивая руками, отвечал сержант Бузько, прекрасно знающий арабский из-за того, что в течение трех лет пробыл в Тунисе, в рабстве, пока на родину не пришло известие и его не выкупили.
– О чем они орут? – тихо спросил Паша Власьев.
– Арабский понимаю плохо, но тот, кого ты через полчаса будешь резать, кричит, что это причал великого капитана Улудж-бея, говорит, что мы не дождались на рейде мытаря, который должен был показать нам место, и требует убираться.
– А Бузько что говорит?
– Посылает его подальше, кричит, что к наместнику султана Магриба в Агадире достопочтенному Кемаль ад Дину прибыл в гости с подарками сын великого бея Туниса Хусейна аль Хабиба, принц Али, и ему плевать, о чем сейчас распинается недостойный сын ишака… А вот и мытарь, – кивнул на невысокого толстячка, который в окружении четырех стражников бежал с горки от ворот крепости. А в это время сто сорок бойцов, одетых под арабских моряков, споро выгрузили два больших сундука, шесть ящиков и целую кучу разных свертков, а также три десятка тяжелых баулов. Данко чисто механически потрогал руками оба револьвера и кивнул: – Пойду я, Паша, пора.