— Почему мне надо прибегать к последнему средству, чтобы наш отшельник вышел из заточения? Сколько можно? Пять лет по лесам шарится. В волхвы, что ли, подался? Двадцать два года, самый сок жизни, а он березки окучивает, — забурчал Сема. — Меня давно простил; что было, то было. Так к чему все это? Того, что случилось, не изменить, да и нельзя было по-другому в той ситуации.
Тигр вновь пропустил слова блондина мимо ушей, безмятежно греясь на солнышке.
— Побрею я тебя когда-нибудь, мой полосатый друг, — усмехнулся блондин и сконцентрировался.
Солнечное сплетение разогрелось, волны тепла пошли по телу, кончики пальцев запульсировали. Минуя астральный диалог и сакральный шепот, Сема перешел на диалог души. Если от первого и второго можно отказаться, закрывшись, то от нитей Творца нельзя уйти и после смерти.
— Это, что ли, твое последнее средство? — пришел смысловой пакет.
— Ты вынудил меня. Подумай о матери, отце, друзьях и обо всех, кто тебе доверился. Прерви заточение. И дай хоть на сестренку поглядеть. Она же у тебя. Я знаю.
— Ты порвал купол.
— Ну так покажись и дай мне по морде. Хоть какой-то повод показаться мне на глаза.
На другом берегу водопада появился стройный длинноволосый мужчина с черными локонами, плотно связанными за плечами в подобие косы и переплетенными синими и красными оберегами. Был он в белой рубахе, штанах, подпоясан кожаным ремнем. Ноги были босы. Изумрудные глаза светились бледно-зеленым пламенем, скрывая зрачки. Они переливались внутренним светом, и человек казался неземным гостем из сна. Он сделал шаг в сторону воды и… пошел по водной глади. Спокойный после падения с небольшого обрыва поток даже не мочил ступней, как будто гладь была не мягче январского льда.
Сема привстал. Несколько осторожных шагов к кромке берега заставили вспомнить все события почти пятилетней давности. И меч Родослава в Пустотах был готов лечь в руку при первом требовании. Если брат не изгнал из себя ЭТО, рука не должна дрогнуть. Иначе…
«Как там говорил Меченый? Пригодится и секира, и меч? М-да… Меченый много чего говорил в последнее время».
Но огонь в глазах брата не был огнем жажды убийства. Умиротворенный спокойствием, Скорпион стоял напротив и смотрел словно сквозь. Или внутрь Семы.
«Да сколько ж он ступеней за это время прошел? Я не смогу его и ранить. Но я должен… Должен… Должен вернуть его», — думал Сема, разглядывая человека, взор которого пылал зеленым огнем.
Тот, кого при рождении назвали Сергеем Корпионовым, преодолел водную преграду и перешел берег. Огонь в очах потух, и зрачки вернулись на прежнее место, став по-человечески привычными. Широкая, добродушная улыбка заняла лицо.