— Многопланный общественный севооборот был известен еще при земстве, — сказал, крякнув, рыжий мужик.
— Это совершенно верно, — подхватил Анныч, — был известен. Оно устраивало это в рамках частновладельческого капиталистического хозяйства. А диктатура пролетариата создает принципиально иное направление в развитии сельского хозяйства. Общественный севооборот — это не только общественное землепользование, а и процесс коллективизации. Казните меня, ребятки, на этом месте, а скажу я свое: в кооперации спасение. Образовывайте, вводите грамотность. Пашет мужик все той же сохой, сеет мужик из лукошка пригоршней, жнет, ребята, серпом, а молотит деревянными палками. Не забудьте, партия требует, чтобы коммунист на селе был примерным земледельцем. Не забудьте, середняк у нас стал центральной фигурой земледелия.
— Черт возьми. Ну как работать? Кругом мелкобуржуазная стихия. Поневоле фронтовик или рабочий, приезжая в деревню, растворится в массе. Сколько сникло, разве Пропадев единственный пример?
— Поэтому деревенский коммунист и должен быть крепче, чем городской.
— У нас деревенская работа на данном этапе, надо прямо сказать, заброшена...
Опять закипел бой, кто больше тягот несет — город или деревня.
Слышалось то и дело:
«Ножницы... Ножницы!»
По Парунька тут понять ничего не смогла. Догадывалась, что это о чем-то уж очень мудреном.
К полуночи споры поутихли.
— Сколько тут девушек? — спросил Федор.
— Три, — ответила Шарила. — Остальные не пришли, говорят, комсомолок парни замуж брать не будут, им венчаться нельзя.
— Три на первый случай не так уж плохо. Пиши Паруньку.
Парунька сказала:
— Кому-то начинать надо. Пишите меня первой.
— И меня тоже, — сказала Галя.
— Ладно, и тебя запишем, — согласился Федор, а потом добавил как бы невзначай: — На пожарном сарае в ночь опять стенгазету сорвали... В соседних селах девки давно вступают в комсомол, ведают красными уголками и даже ходят гурьбой на заседания волкома. Нам тоже надо побольше народу вовлечь.
Стали расходиться. Тяжелые лапы ветвей, перегруженные снегом, застеняли небо. Оно уж посветлело. Снежный стог огораживал баню с двух сторон, перекидываясь на поветь. Яблоневые сады хранили совершенную тишину. Федор приостановился и придержал Паруньку за рукав.
— Вернулась к мужу Маша?
— Вернул отец. Принимает Марья муку, а терпит.
— Зачем терпит?
— Бессловесница она. Да и где она найдет защиту?
— В суде защита.
— Отец ей задаст — «в суде».
— Суд и против отца управу найдет. Да и Семен ей поможет...
— Духу у ней на это не хватит. Она и Семена осуждает, что он отца обидел...