Было четыре часа утра, И утро было туманное. Деревня спала. Даже петухи еще не пропели. Тишина.
И в этой тишине — топот копыт. Как на пожар мчался по деревне всадник. Осадил лошадь у председательского дома.
— Родион Михайлович!
Окно в доме распахнулось.
— Чего? — высунулась голова председателя колхоза.
— На совещание вызывают! В район!
— Ну, а орать-то зачем?
— Вместе с агрономом…
Шишкин захлопнул окно. Всадник вздохнул и шагом поехал обратно.
Родион Михайлович с мокрыми после умывания волосами вышел на крыльцо своего дома, прикрыл осторожно, чтоб не скрипнула, дверь, поставил ногу на ступеньку и зашнуровал ботинок.
— Господи, — сказала сонным голосом жена. — Мужика не вижу. Замучили с этими совещаниями.
Она вышла на крыльцо в ночной рубашке. Статная, молодая.
Шишкин разогнулся, поцеловал жену в щеку.
— Ну, я поехал, Галя, — сказал он, взяв видавший виды портфель.
— Родя! Ты в универмаг зайди. Может, колготки привезли…
Достал из кармана еженедельник и записал туда задание жены.
— Чего еще?
— На рожон не лезь, ладно? — попросила жена.
Шишкин и молодой агроном Михаил Фокин шли по деревне.
У ворот мастерской стояли механизаторы. Уважительно поздоровались с председателем. Он помахал рукой в ответ. Вышли за околицу. Проселочная дорога вела к деревянной будочке, возле которой по нечетным числам приземлялись безотказные «АН-2».
По взлетному полю шел парень лет двадцати семи, курносый и в очках. Тащил какую-то сложную конфигурацию из палок и двух белых полотнищ.
— Ты сколько на костыле-то ковылял? — спросил шагающий рядом Шишкин.
— У меня теперь совершенно другая конструкция, — спокойно ответил парень.
— Толковая у тебя ведь голова. Николай. Не жалко?
— Риску вам не хватает, Родион Михайлович.
— Ты за меня не бойся! Риску…
Николай усмехнулся. Агроном вообще молчал.
— И не уговаривай, Николай! — сердито сказал Шишкин.
Николай пожал плечами, сунул под мышку свою конструкцию и пошел к концу летного поля.
— Я б попробовал… — тихо сказал Шишкин агроному. — Только кто дитё будет на ноги поднимать?
Николай встал на бугор, приладил к рукам два крыла, дождался воздушного потока и медленно воспарил.
— Эх, хорошо! — крикнул он, пролетая над Шишкиным. — Сверху же видать все! Разобраться во всем легче!
— Мне б сначала снизу разобраться… — пробормотал Шишкин, с завистью глядя на парящего Николая.
— Николай! — крикнул агроном. — Там самолета не видать?
— А сегодня его не будет! — крикнул сверху Николай. — Погода нелетная!
— Николай! Лети к конюшне! Скажи, чтоб лошадей седлали! — распорядился Шишкин.
Около конюшни стояли две оседланные лошади. Норовистый председательский жеребец и смирная кобыла — для агронома.