Когда Галышев увидел скатывающиеся бревна, он облегченно вздохнул и с благодарностью подумал о Микешине: «Моряк. Молодец!» То, чего он так боялся, скрывая от самого себя, миновало.
Все это произошло так быстро, что люди, работавшие на корме, сразу не заметили движения бревен. Только когда они стали выныривать за кормой, кто-то крикнул:
— Бревна!..
Матросы обернулись и замерли, наблюдая движущуюся лавину.
Микешин наконец отдышался. Он с трудом подобрался к матросам, ремонтировавшим штуртрос. Костя с побитыми, окровавленными руками ожесточенно бил кувалдой, расклепывая запасное соединительное звено цепи, которое уже было поставлено.
— Как, удалось соединить? Скоро кончаете? — спросил его Игорь.
Костя обернулся и увидел штурмана:
— Конечно соединили. Или, думаете, без вас справиться не могли?
Микешин не ответил боцману — сейчас препираться не хотелось.
— Передайте Михаилу Ивановичу, что скоро все будет готово; я приду на руль, — сказал рулевой.
Игорь, не задерживаясь больше на корме, побежал на мостик. После того как верхние ряды бревен ушли в море, возвращаться стало не так опасно, и он довольно быстро достиг спардека.
Ветер продолжал дуть с прежней силой, вокруг неистово ревело море, по палубе катились волны.
Несмотря ни на что, «Унжа» держалась. Держалась волею людей.
Когда Микешин вернулся на мостик, он ждал, хотел услышать похвалу, но капитан только спросил:
— Все благополучно, Игорь Петрович?.. Очень хорошо. Когда будет готов штуртрос?
Игорь не успел ответить: на мостик прибежал рулевой и стал к штурвалу.
Через несколько минут «Унжа» развернулась и пошла своим курсом.
Снова потянулись кажущиеся бесконечными штормовые часы…
9
В Темзу «Унжа» вошла с большим креном. На судне все было покрыто толстым слоем льда. Ванты превратились в одну сплошную ледяную полосу. Брашпиль высился на полубаке огромной бесформенной глыбой льда. С мостика свешивались массивные сосульки.
Пароход ненадолго задержали в Грейвсенде, местечке, где меняют лоцманов. «Унжу» все время фотографировали, настолько необычным казался вид судна, перенесшего жестокий шторм.
Лоцман, прибывший на борт, рассказал Галышеву, что в этот шторм в Северном море погибло несколько английских и иностранных судов. Он качал головой, посматривая на ледяную корку, покрывшую весь пароход, и поздравлял капитана с благополучным прибытием.
Когда наконец «Унжу» завели в один из многочисленных лондонских доков, Галышев облегченно вздохнул:
— Все хорошо, что хорошо кончается. Прошу помощников и механиков через полчасика зайти ко мне.
Микешин пришел в капитанскую каюту, когда там уже сидели стармех, Шалауров и Уськов. На столике стояла пузатая бутылка английского «шерри-бренди», открытая банка с сардинами, хлеб и масло.