Увидя Микешина, капитан улыбнулся и сказал хриплым, простуженным голосом:
— Ну вот, кажется, и все в сборе. Ваши помощники, наверное, заняты, Алексей Алексеевич?
Старший механик кивнул головой. Галышев наполнил рюмки.
— Товарищи, разрешите мне поздравить вас со счастливым приходом, — торжественно произнес он, поднимая свою рюмку. — Благодарю. Трудно было. И все-таки мы пришли. Вот тебе и «сборная команда»! Кто бы мог подумать? Орлы! С приходом и за счастливое плавание!
Все, за исключением Уськова, выпили.
— А что же вы, Куприян Гаврилович? — спросил капитан, увидев, что замполит сидит не двигаясь.
Уськов протестующе поднял ладони кверху и нахмурясь сказал:
— Вы пейте, а я не буду.
— Почему же? Совсем не пьете? — иронически спросил Микешин.
Уськов пожевал губами и уклончиво ответил:
— Иногда. А здесь не буду…
Стармех кашлянул, поставил пустую рюмку, поблагодарил капитана и вышел.
Шалауров и Микешин поднялись вместе. Уже в дверях Игорь услышал, как Уськов сказал капитану:
— Я бы вам не советовал устраивать такие сборища…
10
Приняв в Лондоне груз железа, «Унжа» пошла на Мурманск. На этот раз погода благоприятствовала плаванию, и судно, несмотря на неисправности в машине, через десять суток отдало якорь в Мурманском порту.
Над городом висело красное, похожее на луну солнце. Держались редкие для Мурманска крепкие морозы. В Кольском заливе прекратилось всякое движение из-за густого и плотного тумана. С рейда доносился печальный звон, — это стоящие на якорях суда подавали туманные сигналы…
Галышев наконец получил разрешение на ремонт.
У отдаленного причала стояла покрытая инеем «Унжа». В котлах спустили пар, выгребли жар из топок. Один за другим под разными предлогами уходили с нее матросы и кочегары, — никому не хотелось служить на этом замерзшем и заброшенном пароходе. Из старой команды осталось несколько человек.
Шалауров простудился и серьезно заболел. Галышев настоял на его отъезде в Ленинград. Старпомом капитан назначил Микешина.
Игоря это и обрадовало и немного испугало: в двадцать пять лет — старпом. Но за ремонт он взялся с рвением. И хотя дело шло медленнее, чем этого хотелось, все же оно продвигалось…
Уськов мало бывал на судне, он каждый день бегал на междугородную переговорную станцию и куда-то звонил.
Вскоре он пришел на «Унжу» и важно объявил:
— Меня отзывают. Сегодня уезжаю. Назначен на какой-то новый теплоход. Я так и думал, что меня здесь не оставят.
Когда Уськов, холодно попрощавшись с капитаном, начал спускаться с борта, находившийся на палубе Алексей Алексеевич тоненько захихикал: