Некоторые роптали: маленький мирок своего страдания заслонял огромный страдающий мир.
Игорь чувствовал, что его покидают силы. На последней проверке он потерял сознание и упал на руки рядом стоявших товарищей. Доктор Бойко констатировал истощение. Высокий и стройный, Игорь весил сейчас только пятьдесят три килограмма. Он смотрел на Чумакова, и ему делалось страшно, — неужели и он, Игорь, такой? Крупная голова Константина Илларионовича сидела теперь на тонкой морщинистой шее. Кожа на лице обтянулась и приобрела мертвенно-бледный цвет. Руки стали прозрачно-желтыми, восковыми. Казалось, что в этом человеке не осталось ни капельки крови. Только серые ввалившиеся глаза смотрели ясно и спокойно.
В лагерь попала немецкая газета с речью Гитлера. Он говорил о том, что Красной Армии больше не существует, что только отдельные войсковые группы бродят по заснеженным равнинам России в поисках пищи, что сейчас с немцами воюет «генерал мороз», но провидение благосклонно к немецкому народу, и в частности к нему, Гитлеру. Весной он начнет новое невиданное наступление, и тогда все закончится очень быстро. Пока нужно постоять, подготовиться…
Он призывал немцев сдавать больше теплой одежды в фонд «зимней помощи» и помнить о доблестных солдатах, выполняющих великую миссию…
Вдруг раздался голос Чумакова. И не столько неожиданность, сколько веселые нотки, так долго не слышанные веселые нотки в его голосе поразили всех:
— А дело ведь не так плохо, ребята! Они остановились. Им не удалось взять ни Москву, ни Ленинград. Собирают теплые вещи… Провидение, конечно, штука толковая, если уметь с ним обращаться, но почему-то оно не помогло взять Москву. Верно? Так что — выше головы!
— Да бросьте вы утешать. Надо смотреть на вещи реально. Нам не дожить до победы, — мрачно проговорил Сахотин.
— Вы не забудьте отдать ваш хлеб, когда соберетесь на Риксбургское кладбище. Отдайте тем, кто хочет еще посмотреть, как Гитлер будет сидеть в железной клетке, — с издевкой сказал Линьков.
— Нет, товарищи, на самом деле это очень показательно, — продолжал Чумаков. — Пожалуй, это первое сообщение, из которого видно, что не все так хорошо, как они до сих пор старались представить. Думаете, они из-за одного мороза остановились? Конечно нет.
Скоро слова Чумакова подтвердились. В лагере сменили гарнизон. Надутых, крикливых солдат, которые старались при всяком удобном случае толкнуть или ударить, которые еще никогда не были на фронте и о войне знали только по газетам, отправили на передовые. Их провожали торжественно. Моряки видели из окон, как солдат построили и комендант произнес речь. Кричали «хайль», вытягивали руки. Всем роздали мешочки с подарками, построили и под песню «Хорст-Веесель»