Подошли к дверям и постучали. Солдат сейчас же вскочил и подбежал к сараю:
— В чем дело?
— Откройте. Надо выйти…
— Сейчас открою! — сказал солдат и ушел.
— Не хочет выпускать, черт. Стучите.
Моряки стали колотить в двери. Но через минуту послышались шаги и голоса разговаривавших между собою немцев. Заскрипел засов, и дверь открыли. У сарая стояли два солдата и офицер комендатуры, по прозвищу Чайник.
Чайник мало общался с интернированными, занимаясь финансами лагеря, редко заходил в замок, а когда дежурил, то относился к морякам хорошо. Он никогда не бил их, не кричал и, видимо, не одобрял того, что творилось в Риксбурге. Сейчас вид у него был торжественный и строгий.
— Выходите пять человек, — скомандовал он.
«Штаб» вышел на улицу. Двери закрыли.
— Господа, — начал Чайник, — я уполномочен командованием лагеря передать интернированных американцам. Все ваши документы у меня. Ваше освобождение — это вопрос нескольких часов. Американцы в деревне рядом. Но пока они сюда не прибудут, вы находитесь под охраной. Со мной гарнизон, — офицер показал на солдат.
Все это было настолько невероятно, настолько неожиданно и радостно, что в первую минуту никто не мог сказать слова. Только подумать, вместо расстрела, пылающего сарая — свобода! Можно ли верить этому?
— А где же комендант и все остальные? — придя наконец в себя, спросил Горностаев.
— Они ушли туда, — Чайник показал рукой на запад. — Ушли сдаваться в плен к американцам. — Война проиграна…
— Немножко поздно сообразили, — счастливо засмеялся Линьков.
— В ваших интересах быть всем вместе и никуда не разбегаться. Получите документы, и вас отправят домой.
Радость, ни с чем не сравнимая бурная радость охватила моряков. Неужели через несколько часов они будут совсем свободны? Неужели конец всем мучениям, тревогам, опасениям? И они будут полноправными людьми? Попадут домой! Невозможно!
— Господин офицер, выпустите нас на улицу. Я отвечаю за всех людей. Без документов никто не уйдет. Все будут находиться здесь, у сарая, — сказал Горностаев.
Немец минуту подумал.
— Хорошо. Я полагаю, вы сами понимаете, что это для вас лучше. Откройте дверь!
Солдаты вытащили засов и распахнули дверь.
— Ребята, выходи! Свобода! Ура! — закричал Игорь и бросился в объятия первого попавшегося моряка. Все высыпали на улицу. Моряки обнимались, целовались, хлопали друг друга по спинам, кричали что-то нечленораздельное, некоторые плакали. Группа молодых матросов, взявшись за руки, танцевала какой-то дикий танец.
«Ловко сориентировался комендант, — подумал Микешин, когда прошел первый приступ радости. — Официально передают интернированных! Нет, это сделано не из чувства гуманности. Это страх. Страх перед ответственностью».